Почти как люди: Фантастические романы
Шрифт:
Ну, тогда, может быть, вам понятно, — сказал Пес, — какие это полнейшие ничтожества.
Он яростно встряхнул мешок, сбивая шары в кучу.
Полнейшие ничтожества, — повторил он, — Лежат себе в мешке и наслаждаются своими духами, для них это — вершина счастья, если подобные твари вообще способны испытывать счастье.
Обдумав его слова, я решил, что все это просто возмутительно. У меня мелькнуло подозрение, не пытается ли Пес меня одурачить, но я сразу же отбросил эту мысль. Ведь если все это мистификация, то сам Пес неизбежно должен быть ее частью. Хотя бы потому, что по-своему он был таким же гротескным и несуразным, как те существа в мешке.
Мне жаль вас, — проговорил Пес без особой грусти в голосе, — но вы сами виноваты. Все эти идиотские правила…
Я это слышу от тебя не в первый раз, — сказал я. — Что ты подразумеваешь под «всеми этими идиотскими правилами»?
Ну как же, это правила для каждого, кто владеет какими-либо вещами.
Иными словами, наши законы о собственности.
Должно быть, так они называются по-вашему.
Но ты же сказал, что кегельные шары собираются продать Землю…
Это совсем не то, — возразил Пес, — Я вынужден был так сказать, потому что не мог выразить это иначе, как в ваших понятиях. Но убедительно прошу вас поверить, что это совсем другое.
А ведь верно, подумал я. Вряд ли две совершенно разные цивилизации могут в своем развитии выработать одинаковый образ действий. У них должны быть разные мотивы, разные методы, потому что сами цивилизации всегда в корне отличны друг от друга. Даже их языки — не только по словарному составу, но и по самой своей концепции — не могут иметь ничего общего.
Это средство передвижения, которым вы сейчас управляете, — сказал Пес, — заинтриговало меня с самого начала, но у меня не находилось возможности с ним ознакомиться. Как вы можете себе хорошо представить, я был очень занят, собирая необходимую мне информацию другого рода.
Он вздохнул.
Вы понятия не имеете — да и откуда вам это знать? — сколько всего нужно изучить, когда без подготовки попадаешь в чужую цивилизацию.
Я рассказал ему о двигателе внутреннего сгорания и механизме передачи, с помощью которого энергия, вырабатываемая двигателем, приводит машину в движение, но сам я довольно— таки слабо в этом разбираюсь. Объяснение получилось поверхностным и примитивным, однако он вроде бы усвоил основной принцип. По его реакции я заключил, что он впервые встретился с подобным устройством. Но у меня создалось отчетливое впечатление, что это устройство поразило его отнюдь не совершенством конструкции, а, скорее, своей явной, с его точки зрения, бездарностью.
Очень вам благодарен за столь четкое объяснение, — учтиво проговорил он. — Я не стал бы вас беспокоить, но меня одолевало большое любопытство. Быть может, было бы лучше и в некотором смысле полезнее, если бы мы потратили это время на обсуждение дальнейшей судьбы этих вот штук.
Он встряхнул мешок, давая мне понять, что он имеет в виду.
Я уже знаю, что мы с ними сделаем, — сказал я, — Мы отвезем их к одному моему другу, которого зовут Карлтон Стерлинг. Он биолог.
Биолог?
Биолог — это тот, кто изучает жизнь, — пояснил я. — Он вскроет эти шарики и расскажет нам, что они из себя представляют.
А это болезненно? — поинтересовался он.
В некотором смысле, пожалуй, да.
Тогда все в порядке, — решил Пес. — А что касается этого биолога — я, кажется, уже слышал о существах, которые занимаются чем-то похожим.
Но, судя по его тону, он, несомненно, имел в виду нечто совершенно иное. Оно и понятно, подумал я, ведь жизнь можно изучать по-всякому.
Некоторое время мы ехали молча. Мы уже приближались к городу, и движение постепенно усиливалось. Пес напряженно застыл на сиденье, и я видел, что его тревожит длинная полоса надвигавшихся на нас городских огней. Я попытался представить, будто сам вижу эти огни впервые, и понял, какой они могут внушить ужас сидевшему рядом со мной существу.
Давай-ка послушаем радио, — предложил я.
Я протянул руку и включил приемник.
Связь на расстоянии? — спросил Пес.
Я кивнул.
Как раз время вечернего выпуска «Последних известий», — заметил я.
Передача только началась. Захлебываясь от счастья, диктор бодро рекламировал какое-то изумительное моющее средство.
Потом раздался голос радиообозревателя:
Час назад при взрыве, происшедшем на автомобильной стоянке позади жилого дома «Уэллингтон Армз», погиб какой-то мужчина. Предполагают, что погибший — научный обозреватель «Ивнинг геральд» Паркер Грейвс. Полиция считает, что в машину Грейвса подложили бомбу, которая взорвалась, когда Грейвс включил мотор. В настоящее время полиция пытается окончательно уточнить личность погибшего.
И он перешел к следующему сообщению. С минуту я сидел словно оглушенный, потом протянул руку и выключил радио.
В чем дело, друг мой?
Тот человек, который погиб, — ведь это был я, — объяснил я ему.
Вот чудеса-то, — заметил Пес.
Глава 19
Увидев свет в окне лаборатории на третьем этаже, я понял, что Стирлинг работает. Я принялся барабанить в парадную дверь, пока по коридору не прихромал разгневанный сторож. Он жестом приказал мне убираться вон, но я упорно продолжал стучать. В конце концов он все-таки отпер дверь, и я назвал себя. Недовольно ворча, он впустил меня. Вслед за мной в дом проскользнул и Пес.
Оставьте собаку на улице! — возмущенно потребовал сторож. — Сюда собакам вход запрещен.
Это не собака, — возразил я.
А что же?
Подопытный экземпляр, — объяснил я.
И пока он переваривал это, мы успели юркнуть мимо него и подняться на несколько ступенек. Я слышал, как, сердито бормоча себе что-то под нос, он заковылял обратно в свою каморку на первом этаже.
Склонившись над лабораторным столом, Стирлинг что-то записывал в тетрадь. На нем был неописуемо грязный белый халат.