Почти как люди: Фантастические романы
Шрифт:
«Ну а кроме того, — думал он, — мы держались в рамках объективности. Мы писали о том, что видели, мы играли честно. Мы не допускали никакой сенсационности — только строгий, ответственный отчет о происходящем. А ведь бывали моменты, когда было трудно не перейти границу между ответственностью и сенсационностью».
Небо было безоблачным. Яркая полная луна уже прошла половину пути. Здесь, за пределами освещенного городского центра, на небосклоне светились мириады звезд. Холодный, резкий ветер задувал в машину через опущенное стекло слева. Гаррисон размышлял, не выпить ли чего-нибудь крепенького перед сном. Джейн, конечно, не спит. Наверное, лежит в постели и ждет звука подъехавшей машины на дорожке у дома. А потом она обязательно встанет и встретит его на пороге. Он растрогался, подумав, что все эти годы Джейн ждала его в любой поздний час. Детишки уже давно спят, и дом кажется пустым без их беготни… Было бы неплохо посидеть немного с Джейн в гостиной и выпить.
Луна перед ним вдруг исчезла. «Облако?» — подумал он, удивленно всматриваясь в ветровое стекло. По спине побежали мурашки. Облако было какое-то не такое. Облако не может опускаться сверху, оно не может двигаться так быстро. У облаков неясные очертания, облака не бывают такими черными, такими отчетливыми, такой правильной формы… Он убрал ногу с акселератора и начал притормаживать. Мрак, поглотивший луну, заслонил звезды, сиявшие над горизонтом прямо перед ним. Гаррисон съехал на обочину и остановился. Впереди, примерно в полумиле, черный предмет — он не мог быть облаком! — опустился на дорогу.
Он открыл дверь машины и вышел. Подъехала еще одна машина и остановилась рядом. В правое окно высунулась женская голова.
— Что случилось? — взволнованно спросила женщина. — Что это там впереди?
— Я думаю, еще один пришелец, — ответил Гаррисон. — Такой, как на севере.
— О боже мой! — закричала женщина. — Едем отсюда, быстрее!
— Успокойся, Глэдис, — сказал мужчина за рулем, — Может быть, это не пришелец.
Он выбрался из машины и подошел к Гаррисону, который стоял впереди, освещенный фарами обеих машин. Они посмотрели на темную махину на дороге.
— Вы уверены? — спросил мужчина.
— Не совсем, — ответил Гаррисон. — Но похож. Мне вдруг пришло в голову, что это может быть один из них.
— Большущий какой! — удивился мужчина. — Я читал и фотографии видел, но и представить себе не мог, что он такой громадный.
Он действительно был громадный. Опустившись на дорогу, он перегородил обе полосы движения и зеленую зону между ними. Черный, прямоугольный, неподвижный, он смутно вырисовывался на фоне темного неба, закрывая звезды.
Женщина тоже вышла из машины и приблизилась к ним.
— Поворачивай — и поехали отсюда! — велела она. — Не нравится мне это.
— Черт возьми, Глэдис! — возмутился мужчина. — Прекрати свой кошачий концерт! Бояться совершенно нечего. Тот, на севере, ни разу никого не обидел.
— Он человека убил — этого тебе мало?
— Но человек в него выстрелил. Мы же не стреляем… Мы вообще не собираемся его тревожить.
«Это пришелец», — подумал Гаррисон. Прямоугольный, массивный, как на фотографиях, — он выглядел точь-в-точь как описывала Кэти. Только вот размеры… Гаррисон не ожидал, что он так велик.
Подъехали еще две машины и остановились, люди высыпали на дорогу и подошли к троице. Еще один автомобиль проехал мимо, но останавливаться не стал, а, развернувшись, с ревом умчался назад по встречной полосе.
Заявление НАСА утверждало, что объект на орбите, по-видимому, начал распадаться. «Он не просто распадается, — подумал Гаррисон, — Черт побери, пришельцы начинают спускаться с орбиты на Землю. Вон, расселся поперек дороги — наверняка это один из многих. Должно быть, они разлетелись по всему миру. Первое приземление в Лоун-Пайне было, наверное, лишь пробной попыткой, разведкой». Лоун-пайнский пришелец все время посылал какие-то сигналы собратьям, остававшимся в космосе, а теперь началось массовое вторжение. Если это можно назвать вторжением. Гаррисон подумал, что это, может быть, не вторжение в буквальном смысле слова. Разведка? Или просто визит, посещение? Разумные инопланетяне залетели поздороваться?
Он пошел по дороге в сторону пришельца. Оглянувшись, он увидел, что за ним следует еще один любопытный. В темноте Гаррисон не рассмотрел, кто именно. Он подумал, что надо подождать попутчика, но потом решил, что не стоит. Ему не хотелось вступать в бессмысленную болтовню, отвечать на дурацкие вопросы. Как вы думаете, почему он сел именно здесь? Чего ему надо? Что это вообще такое? Как вы думаете, откуда он прилетел?
Гаррисон пошел быстрее, почти побежал. Не доходя нескольких ярдов до громадной черной массы, он свернул направо, вышел на обочину и пошел вдоль стены. У него не было никаких сомнений в том, что это пришелец. Огромный, черный, совершенно гладкий продолговатый ящик. Пришелец не двигался. И не издавал ни единого звука. Подойдя поближе, Гаррисон коснулся его ладонью. Шкура оказалась твердой, но это не была твердость металла. Она была теплой, словно кожа живого существа. «Будто человека потрогал, — подумал Гаррисон. — Словно погладил кота или собаку. Шкура жесткая, но теплая — значит, это живое существо».
Он постоял, приложив ладонь к теплому боку пришельца, — и вдруг ощутил какой-то странный холод. По всему телу пробежал омерзительный озноб, он почувствовал, что лицо у него словно окаменело. Но одновременно с этим ощущением в голове лихорадочно заметались мысли: что это за холод, откуда он и почему? Это не страх, понял он, не ужас, не паника, не стремление бежать отсюда, не желание закричать, не слабость в коленях — а просто ужасный холод, не только телесный, но и душевный, холод в мозгу, который мозг не в силах осознать.
Он медленно убрал руку — ее ничто не держало.
Он опустил руку, но с места не двинулся. И почувствовал, что холод уходит. Он медленно вытекал из тела, пока не исчез совсем; осталось только воспоминание о нем.
«Прикосновение к неизвестности, — подумал он, — нет, тут нечто большее». Скорее, столкновение с чем-то таким, чего он не в силах понять, чего, наверное, не смог бы понять никто. Прикосновение, в котором слились холод и бесконечность глубокого космоса, сияние дальних солнц и тьма планет, не похожих на Землю, и непостижимость жизни, рожденной во тьме тех планет. Казалось, он очутился в таком месте, которого не знал и, наверное, никогда бы не узнал, сколько бы времени ни провел там. «Непостижимость, вот что это такое», — подумал он.
Однако проклятая штуковина выглядела так обычно, в ней не было ничего захватывающего — кроме размеров.
Он отошел назад, чтобы получше рассмотреть громадную черную стену, возвышавшуюся над головой. Но черт возьми! — он вдруг обнаружил, что ему хочется снова приблизиться к ней и коснуться ладонью, чтобы снова ощутить то тепло и тот холод.
Но он не подошел к пришельцу и не положил на него ладонь. Он сделал еще несколько шагов назад, потом повернулся и пошел обратно. Не бегом, нет — он был твердо уверен, что бежать нет смысла, — а широким быстрым шагом, стараясь уйти как можно скорее.