Почти невероятные приключения в Артеке
Шрифт:
Выиграв «произвольную программу», Нахалёнок подъехал к Нептуну и лихо соскочил в траву.
— Забирай, дедуня! Спасибо…
Довольный Нептун махнул рукой, и свинья как бы растаяла в воздухе.
Теперь настала очередь артековцев показать гостям, на что они способны. Не стану рассказывать о соревнованиях в беге и прыжках, о гимнастических упражнениях, потому что самое необычное или не совсем обычное произошло несколько позже — во время карнавального шествия.
Пётр и на этот раз оделся
Взяв равнение на трибуну и приложив руку к сияющему козырьку своей «капитанки», Пётр невольно скосил глаза себе на плечо: всё было в порядке, белоснежный костюм на нём ослепительно отражал солнечные лучи.
Но вот Пётр заметил, что взгляды зрителей вдруг обратились куда-то за его спину. Потом возникло всеобщее оживление: кто-то сеялся, кто-то свистел и даже указывал пальцем, хоть это и неприлично.
Пётр не выдержал, придержав кортик рукой, резко повернулся, чтобы увидеть происходящее сзади, и теперь шёл спиной вперёд.
Его отряд почему-то выполнял шаг на месте, а в пространство, увеличивающееся между ним и отрядом, прямо из ничего выходили… такие мерзкие типы с ножами в зубах — явные бандиты и разбойники, — что Пётр растерялся.
Они окружили повозки с награбленными, надо думать, сокровищами, длинными бичами стегали невольников, связанных по рукам. Сам Пётр вышагивал сейчас по алой ковровой дорожке, которую перед ним раскручивали рабы, будто он не пионер Пётр, а какой-нибудь восточный деспот или знаменитый пират — Покоритель Южных Морей!
В довершение всего из воздуха появился целый сонм пленных красавиц. Бедные девушки протягивали к Петру с мольбой руки и оглашали стадион жалобными криками. Та, что как две капли воды была похожа на Бутончика, вопила:
— Пощади мою юность, о несравненный Пётр, защитник слабых и угнетённых!
— Сохрани мне жизнь, Повелитель! — вторила ей та, что была похожа на старшую пионерскую Олю.
— Позволь мне быть твоей рабыней, Пётр! — восклицала третья, точная копия Ани, председателя совета пионерской дружины «Алмазная». — Только забери этих дьяволов.
Вся сцена разыгрывалась под мелодию песенки сучков «О’кей», исполняемой артековским оркестром.
Представьте себе всё это возможно ярче — и вы получите весьма бледное отражение того, что происходило на трибунах и в дрогнувших рядах «Алмазной».
Особенно жалко было смотреть на посеревшего Якова Германовича, едва державшегося на ногах и вместе со всеми покорно вышагивал на месте.
Мокей и Джон разом повернулись к Гошке, сидевшему между ними в третьем ряду трибун.
— Ты?! — выдохнул Мокей.
— А что? Сам же сказал, что не пойдём с отрядом…
— Я не о том… Твоя работа?
— А хоть бы и моя!..
— Килограммчик, — напряжённо сказал Джон, — если умеешь: исправь!.. О’кей?
Килограммчик полез правой рукой в карман своих шорт. Ещё секунда, самое большое две, от силы три — и вся нечисть мигом исчезла? Красавицы — тоже.
Оркестр заиграл «капитан, капитан, улыбнитесь», и позади Петра в чётком строю шли теперь бравые военные моряки. Пётр оглянулся, засмеялся от восторга, и шаг его стал чётче.
Вот уж когда артековцы и гости воздали должное и Петру с отрядом моряков, и всей дружине «Алмазной», блеснувшей выдумкой и карнавальными костюмами.
— Такого даже я не умею! — признался Нептун.
— Дети… — осторожно произнёс начальник Артека, наклоняясь к морскому царю. — Сперва они показали нам, так сказать, картинку из далёкого прошлого, а теперь, кажется…
— Но какая техника! — восхищённо прервал его Нептун.
— О, ваше морское величество, они ещё и не такое умеют! — неопределённо выразился начальник Артека, и оживился: — Кажется, сейчас они будут петь…
Чудеса продолжались… Но Гошка уже не принимал в них участия. Под самый конец концерта он вдруг заметил исчезновение ГС и обратил на это внимание Джона. Немного спустя Килограммчик увидел Мокея, пробирающегося с гитарой в руках в толпе артековских самодеятельных артистов, которые готовились к выступлению, и от удивления открыл рот.
Тем временем Мокей пробился к микрофону, весело ударил по струнам и запел песню, которой закончился праздник:
Стремился я к неге и лени:«Не знать бы заботы вовеки!»Но всё познаётся в сравненьи,Особенно здесь, в Артеке…«Кем быть и не быть мне вовеки?» —Вопросы возникли во мне —Я в этом чудесном АртекеСтал думать о завтрашнем дне.— Во даёт! — восхищённо произнёс Гошка.
— Правильную песню сочинил Мокей, — согласился Джон. — Я думаю, Таинственный Некто, что нарисовал Серп и Молот, — это тоже он.
Гошка вскинул на Джона глаза и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но… промолчал.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
«С правого борта, юнга, с правого…»
Если немного спуститься по склону Аю-Дага от корпуса дружины «Алмазной», то в небольшой рощице на крутой скале увидишь стоящую на пьедестале фигуру. Это памятник Неизвестному Матросу. Он стоит на могиле моряка, погибшего у артековских берегов в феврале 1943 года. Матрос изображён в момент боя, со знаменем в руках.