Почтовая станция

Чар Элен

— Уже обманула. У нас будет обычная девочка, самая любимая и самая счастливая, — мама погладила меня по голове и поцеловала в щеку.

Картинка замерла.

Выходит, я могла быть магом, могла стать героем, как родители, но… меня лишили этого…

Я хотела злиться, но не получалось. После встречи с тамалоти что-то внутри сломалось и радужный образ героя лопнул как мыльный пузырь. Я понимала желание матери оградить меня от этого, но отец прав Судьбу не обмануть и что предначертано каждый исполнит. Хоть с магией, хоть без.

Постепенно вся стена заполнилась картинками прошлого. Мои победы и ошибки окрашивали

колонны либо в белый, либо в черный цвет. Чего ждать не знала, но отчаянно верила в то, что Мать никогда не накажет ребенка сверх его возможностей. Не всегда я была права и мои ошибки рушили чужие жизни. Взять того же Дарека, сына директора из-за которого я оказалась в лесу. Сломала ему нос, когда увидела, как к Аленке приставал. И невдомек мне тогда было, что играют они так. Да только разбитым носом расстроила возможную свадьбу, за это меня господин Крисинтак и сослал в лес, не дав собраться и купить более подходящие вещи. Но я же не знала и год прожила злясь на них. Теперь знаю правду, а что могу сделать? Ничего. Только сожалеть.

— Довольна своей жизнью, Дарушка?

— Великая Матерь…

— На этот раз я, — богиня улыбнулась, явно намекая на мое поминание всуе. — Зал правды не смог определить чего больше в твоей жизни было пользы или вреда. Может, ты подскажешь?

— Не знаю… А почему вы не можете?

— Я могу. Но прежде чем идти дальше каждый смотрит на свою жизнь и здесь решается свет или тьма вели человека. А с тобой всего поровну. Как решить?

— Не знаю… Я же всю жизнь мечтала о магии и подвигах, а в результате ни магии, ни подвигов. Всегда думала будто помогаю другим, а вон скольким вред причинила. Права мама не дело это девочке по полям и лесам бегать. И вон заставила Еремию умереть.

— Приблудой становятся те, кто предал, поэтому пожертвовав собой, Еремия искупил вину. Без магии твоя жизнь получилась лучше, чем если бы она у тебя была.

— Вы знали, что мама лишит меня магии?

— Нельзя лишить того, чего нет.

— Но… отец, он же… — я запнулась понимая, что запутываюсь в хитросплетениях планов Великой. — Мама поила меня зельем…

— Людям нужно во что-то верить, а я не мешаю и магию даю не всем.

— Выходит, все было зря?

— Неужели тебе мало уже совершенного? — я удивленно посмотрела на Богиню потом на картинки на стене ничего особенного не увидела. Даже кинжал вонзенный в спину короля тамалоти сейчас виделся мне большой глупостью. Что мне стоило отдать кинжал кому-то из магов и сказать куда попасть надо? Но что уж теперь. Прошлого не вернуть и мне уже не жить. Я пожала плечами и отвернулась.

— И… что мне теперь делать?

— А что ты хочешь? — ох, уж эта свобода выбора, которая совсем несвобода, потому что Великая даже о моем выборе уже знает.

Хочу много, например, вернуться и отдать кинжал магу, а когда все закончится, пусть и на три тысячи лет, притянуть одного упрямого мага и впиться в его губы и никогда не отпускать, потому что… потому что никто другой не нужен, потому что даже умирая думала о нем и Асе и жалела, что сдалась, проиграла умершей жене так и не попытавшись забрать его себе.

Но это невозможно.

— Родителей увидеть, — Великая улыбнулась и кивнула.

И почему от ее улыбки у меня внутри что-то замирает, боясь дышать, чтобы не спугнуть пугливую пичужку надежды.

— Дарушка, — я обернулась, родители стояли в двух метрах от меня, такие, какими их запомнила. Красивые, молодые, счастливые. Мама приветливо раскинула руки и я, наконец-то, смогла ее обнять. Столько лет об этом мечтала. Эмоции переполняли не только меня, поэтому мы с родителями жадно рассматривали друг друга. Я и мама плакали, а отец, как всегда, оставался спокойным, только глаза блестели сильнее, чем помню. — Какая же ты красивая стала. Прости, не уберегла тебя от…

— Я скучала, — крепко-крепко обняла маму, будто и теперь нас хотят разлучить, не хочу говорить о прошлом. Его не изменить и назад не вернуться. Зато сейчас можно нежиться в маминых объятиях, вдыхать ее запах и чувствовать сильные руки отца на своих плечах.

Как же мне этого не хватало.

— Дарушка, не только ты хочешь увидеть, но и тебя, — я оглянулась на Великую. Она показала рукой в сторону.

Ха, нет окон и дверей. Есть. Двери так точно, просто они появляются когда надо. Сейчас в зал входил мужчина, я нахмурилась, потому что не знаю его. Никогда раньше не встречались. Среднего роста, каштановые коротко стриженные волосы слегка вьются, в зеленых глазах хитринки смеются. По глазам его вижу, что понимает, не признала я его, оттого еще больше лучики морщинок расходятся у глаз.

— Спасла ты меня, Дарушка, спасибо, — мужчина поклонился, а я ушам своим не поверила.

— Еремия?!

— Признала, — мужчина расцвел счастливой улыбкой. — Образ приблуды наказание, а так-то я ух! Спасибо за сердце твое доброе, отогрела меня.

Еремия еще раз поклонился и растаял. Интересно и я так теперь могу?

— Если очень захочешь, то сможешь, — Великая поманила меня к себе, пришлось отпускать маму. — Мы так и не решили, что с тобой делать.

— А нужно что-то еще делать? — нас учили почитать Великую, но никогда не рассказывали, что же происходит после смерти, поэтому я растерялась. Оглянулась, а родителей уже нет. Вновь пустой зал и замершие картинки моей жизни.

— Что вы говорите, когда человек умер?

— Пусть Великая Матерь примет его в свои объ… ятия… — у меня дыхание сбилось, стало страшно и волнительно одновременно.

— Верно. У тебя редкий шанс самой решить чьи объятия принять, — Великая повернула голову и я посмотрела туда же.

В зал вошла девушка, пшеничного цвета волосы собраны в две богатые косы, простое васильковое платье подчеркивало голубые глаза. Такие знакомые, что сердце заныло. Я услышала звонкий смех, почувствовала на кончиках пальцев шелк упругих кудряшек, да черных, как у отца, но тяжелых и густых, как у матери.

Девушка остановилась не дойдя до нас с Великой три метра и улыбнулась. От ее улыбки светло на сердце стало, будто летняя сана коснулась лучами, разгоняя сумрак ночи.

— Дарушка, выбирай, — я повернулась, а Великая тоже в трех метрах от меня стоит. Я посмотрела на нее, потом на девушку и, вернувшись взглядом к Великой, сделала шаг.

Глава 28

— Пора, Дарушка, и глазки открывать, — я честно попыталась, но смогла это сделать далеко не сразу: тело не слушалось, будто скала неподъемная стало. — Хватит себя спящей царевной воображать. Так и жизнь проспать можно.