Под грифом правды. Исповедь военного контрразведчика. Люди. Факты. Спецоперации
Шрифт:
Немедленно одевшись, отправились к воротам охраняемой зоны, и нашим глазам предстала такая картина. Большая группа заключенных, вооружившись самодельными средствами нападения — железными прутами, камнями, палками и другими предметами, напали на часовых, стоявших на вышках, закрыли в бараках внутреннюю администрацию лагеря и начали бесчинствовать, избивая более спокойную часть заключенных. Пришлось вызвать взвод вооруженной охраны и войти в зону, куда с оружием можно входить только в чрезвычайных случаях. Открыли ворота, и вооруженная охрана с автоматами наперевес вошла вместе с нами в зону.
Я приказал дать залп вверх, предупреждая, что в случае неповиновения будет применено оружие.
После залпа
Отдаю приказ: «Огонь по нападающим!». Грянул залп, несколько человек упало, и толпа бросилась в рассыпную, еще 2–3 залпа вверх и уже на площади никого не осталось, кроме убитых и раненых, все остальные разбежались по баракам (в этой зоне было 8 бараков). В семи бараках сразу же был восстановлен порядок, лагерная администрация освобождена и приступила к исполнению своих обязанностей.
Но один барак не «сдавался», забаррикадировав двери и окна, заключенные не подчинялись требованиям начальника лагеря. Главарь уголовников, вооружившись кинжалом и сев на печь, угрожал смертью каждому, кто попытается проявить повиновение.
Таким образом, все попытки убедить в неправильном поведении не приводили к желаемым результатам. Нужно было сломить сопротивление силой.
Начальник лагеря предложил «успокоить» разбушевавшегося с помощью холодной воды. Подогнав к бараку три пожарных автомашины, через разбитые стекла окон начали окатывать ледяной водой заключенных. Бунтовщики, не сдаваясь, запели известную песню русских моряков — «врагу не сдается наш гордый «Варяг», иссякла вода, а положение не изменилось. Изучив обстановку в бараке через щели в окнах, начальник лагеря попросил моего разрешения «снять» с печи главаря с помощью ракетницы. Я дал разрешение, и главарь закончил свою подлую деятельность через несколько минут.
После этого все находившиеся в бараке сдались. Открыли барак и начали погружать заключенных в машины, чтобы отправить их в карцер, то есть в камеры для провинившихся.
Когда вытаскивали их из барака, они были похожи на сусликов. Мокрые, посиневшие, жалкие. Казалось, что, по крайней мере, у половины из их на следующий день будет воспаление легких. Каково же было мое удивление, когда на следующий день начальник лагеря доложил мне, что из 32 человек, доставленных в карцер, только у троих была простуда.
В результате этой «волынки» четверо были убиты и семь человек ранены. Немедленно доложив о случившемся министру внутренних дел СССР Круглову С.Н., я попросил немедленно выслать на место комиссию, чтобы разобраться в этом деле и дать соответствующую оценку.
Через два дня прибыла компетентная комиссия из МВД СССР, тщательно разобралась и сделала вывод, что действия руководства УМВД были правомерны и обоснованы.
Вернулся в Горький только через 10 дней вместо трех запланированных и прямо к секретарю обкома партии товарищу Смирнову Д.Г… Рассказал ему подробно обо всем случившемся. Дослушав меня, он с улыбкой сказал: «У тебя в этом деле получается лучше, чем в сельском хозяйстве».
Личным примером
Я уже упоминал, что в тот период времени распорядок работы в органах был сильно «деформирован». Работали много, сотрудники почти не имели свободного времени, не имели возможности заниматься спортом, культурно отдыхать. А ведь прямота нашим зданием был прекрасный стадион «Динамо», который в зимний период превращался в каток, обслуживая жителей города, не имеющих отношения к этому обществу.
И вот тогда у меня зародилась мысль приобщить своих сотрудников к зимнему спорту. Конечно, официально об этом говорить было просто опасно. Могли
Таким образом, стадион полностью предоставлялся в распоряжение сотрудников нашего Управления.
Через неделю пришел ко мне директор стадиона и доложил, что на каток в отведенные дни приходят 810 человек. Поэтому нужны какие-то дополнительные меры, либо все остается по-прежнему. Подумав, я решил, что на следующий вторник надо поднимать народ самому — нужен убедительный пример. О моем намерении выйти на каток очень многие узнали и ждали этого момента. И действительно, вместе с энтузиастами, приверженцами спорта, я вышел на тренировку на беговых коньках. Катался я довольно прилично, и это произвело на многих приятное впечатление, а главное, было заразительно. Если в этот день зрителей было во много крат больше, чем катающихся, то уже на следующий день все было наоборот. Пожалуй, не встали на коньки только по уважительным причинам: по болезни, недомоганию или закоренелые ненавистники спорта. Более того, пришло много жен, детей сотрудников и весь стадион огласился смехом, шутками, разговорами. С этого момента мероприятие приобрело право на существование. К спортивному отдыху был привлечен весь личный состав Управления и многие члены семей. Эти вечера были похожи на чудные праздники, играла музыка.
В раздевалке стадиона был организован буфет, шумели самовары, и после катания сам собою складывался общий ужин. Получалось все великолепно. Коллектив заметно сплотился, мне даже казалось, что многие «помолодели». И видимо не случайно, спустя много лет, мои коллеги с большим удовлетворением вспоминали об этом при встрече со мной. Так же с удовольствием вспоминаю и я об этом периоде своей жизни. Было несомненно трудно, ведь каждый день приходилось работать до 5 часов утра. И тем не менее, в летнюю пору, я любил после работы ходить домой пешком. Выйдешь, бывало, на улицу Свердлова и спускаешься к Волге, а лучи солнца уже купаются в ее темно-желтых волнах. Рабочий народ просыпается, готовясь к новому трудовому дню, а ты, как бы охранявший ночной покой тружеников, сдаешь им вахту. Такое чувство всегда меня охватывало при виде утреннего города.
Как ни тяжелы были дни трудовой недели, но они кончались и наступал день отдыха — воскресенье. Такие дни проводились обычно в «Зеленом городе», так назывался дачный поселок обкома партии, где за начальником Управления была закреплена одна дача. Этот «город» расположен в сосновом лесу на реке Кудьма, которая в тот период времени была кристально чистой. Река небольшая, но довольно коварная. Ее глубина менялась от 1 до 3–4 метров, много было заводей и омутов, в избытке водилась разнообразная рыба. Так что наловить на уху не составляло большого труда. Купание в Кудьме — приятнейшее удовольствие.
Глава 9. Горячий воздух Азербайджана
Инструктор ЦК
Бурная жизнь крупного областного центра, а также повседневная нелегкая деятельность по руководству Управлением почти полностью поглощали все время. Оно так мгновенно пролетало, что не успел и оглянуться, как прошло два года.
Как-то при встрече с первым секретарем обкома партии Смирновым Дмитрием Григорьевичем он намекнул мне, что мною интересуются в отделе административных органов ЦК ВКП(б), но дальше развивать эту мысль не стал. Мне же проявлять любопытство — кто, да что, было неудобно, так на этом и закончился разговор.