Под грязью - пустота
Шрифт:
– Селекцией занимались? Выращивали уродов?
– Знаешь, как выбраковывают помет бульдогов? – Григорий Николаевич со стоном попытался сесть, но Гаврилин удержал его на земле, – не знаешь?
– Это не входило в курс воспитания ничтожеств.
– Не входило. Когда появлялись щенки у особо породистых бульдогов, им давали немного подрасти, пока немного не укреплялись зубки. Потом выбирали самого крупного в помете, давали вцепиться в палку, а потом отрубали голову.
– И это положительно влияло на всех остальных щенков?
– Если и после
– И?
– Не понял?
– Вы выбрали меня, чтобы проверить весь помет?
– Дурак. Мы выводили новую породу. И отсев был очень серьезным. Вас было сто пятьдесят человек на первом году обучения. Через пять лет закончили школу только семьдесят три…
– Не так чтобы очень большой отсев, один к двум.
– На первом задании погибло семнадцать человек и еще десять было выбраковано. Нами выбраковано.
– Убили?
– Да.
Гаврилин вспомнил свое первое задание, душный июльский курорт:
– А я, значит…
– Тебе повезло. И во втором задании тоже. Тут отсев был пожестче.
– Сколько нас перевели в третий класс?
– Восемнадцать человек.
Гаврилин закрыл глаза. Восемнадцать человек. Из семидесяти трех. Кто уцелел из тех, с кем он учился вместе?
– Зачем?
– Что зачем?
– Зачем все это было сделано? Ради чего? Или кто-то получил от этого удовольствие?
– Удовольствие? – Григорий Николаевич закашлялся. – Дурак. Удовольствие. Мы создавали инструменты. Точные, безошибочные инструменты. Предназначенные для выполнения очень тонких операций.
– Запугать уголовников?
– Взять власть.
– Что?
– Взять власть. Ты не поймешь…
– Вы отбирали особо тупых…
– Нет, не тупых. Мы отбирали людей, которые никогда самостоятельно ничего не смогли бы добиться. Несколько лет для каждого из них готовили маршрут наверх. Для каждого – свой собственный. Став на этот маршрут вы должны были дойти до его конца не благодаря своим талантам, а благодаря своим недостаткам. Трусости, жадности, слабости. На самый верх.
– И что, сейчас еще в восемнадцати городах такие же ничтожества как я завели знакомства с местными авторитетами?..
– Нет. У каждого был свой путь. Кто вошел в бизнес, кто в силовые структуры, кто в политику… Но каждый из вас создал то место, ту нишу, которую потом может занять уже кто угодно, по нашему усмотрению.
– Нишу?
– Должность, роль, назови как хочешь. Просто теперь Хозяин готов принять приказы от того, кого я ему укажу. Контролируя его, мой человек контролирует весь город…
– А вы контролируете этого человека.
– Да, а тебя мне контролировать легче, чем кого-либо другого. Поэтому мне нет смысла тебя убивать. Нет смысла.
– Как нет смысла и в том, что только что мне было рассказано. Все это можно было сделать по-другому…
– Как? Как, твою мать? Рассуждаешь… Как еще все это
Хозяин и все остальные будут бояться не Александра Гаврилина, нет, а его роли, его положения, его исключительной должности. Мы создали новый институт власти, и вы только местное воплощение этой власти. Вы будете демонстрировать ее, но никогда не сможете ее реально получить.
– Уничтожите?
– Дурак. Что происходит с жуткой куклой дракона, если кукловод перестанет ею управлять? Детки, которые еще пять минут назад ее боялись, просто разорвут куклу на части. Из любопытства. И еще, желая отомстить за свой страх.
– Кукловод…
– Кукловод. Кукловод. Я создал тебя. Я привел тебя в этот город…
– А я привел тебя сюда. Что дальше?
– Пойми…
– Я понял, что дальше? Я на вершине, я управляю, вы управляете мной… Дальше.
– Янычары. Помнишь? Бедные славянские мальчишки, которым давали возможность обрести силу. Иногда – бесконечную. До тех пор, пока они были послушны. Любого из них можно было убить. Но на его месте появлялся новый. И скоро все привыкли кланяться красному плащу янычара, а не тому, на кого он был надет. И им не нужно было насиловать себя, заставляя быть жестоким и властным. Нет. Для них это было естественным проявлением жизни.
– А я…
– А ты должен был быть совершенно естественным. Везде. И в разговоре с Хозяином, и, в случае чего, при допросе Краба. Если бы не состоялся этот разговор, ты бы сам понял, рано или поздно, что мы даем тебе силу, но бороться за свою жизнь ты должен сам. Сам. Потому, что мы даем власть тоже не Саше Гаврилину, а янычару. А Хозяин и другие подчиняются не Саше Гаврилину, а красному плащу. И им тоже все равно, на кого он надет.
Подчинение и жажда жизни. Тебе понадобятся эти два качества, чтобы выжить. Те качества, которые мы в тебе развивали. Плюс везенье, которое нужно было тебе, чтобы пройти три этапа отбора. Понятно?
Гаврилин молчал.
– Ты меня понял? Почему ты молчишь? – голос Григория Николаевича дрогнул, – Почему ты молчишь?
Молчание.
– Ты все еще думаешь, что я хотел тебя уничтожить. Думаешь? Я объясню. Слышишь? Я все объясню…
Молчание. Холодное молчание замерзшего леса.
– Да послушай же! Клоун. Он должен был тебя страховать. Клоун. Никита Колунов. Он…
Молчание.
– Он работает на меня. Он должен был напоить тебя так, чтобы ты просто не смог на следующий день покинуть клинику самостоятельно. И с тобой бы разговаривали в клинике. Хозяин, а не Краб. Слышишь? Да не молчи ты!