Под итальянским солнцем
Шрифт:
К счастью, маме удалось быстро сориентироваться в обстановке, создавшейся в нашей стране в 90-е годы. Зная иностранные языки, она начала работать переводчиком – иностранцы пошли валом в открывшую свои двери Россию, – а потом сама создала совместное предприятие с итальянцами, и ее впоследствии пригласили на работу на головной завод в Брешию.
Получив разрешение на проживание в Италии для себя и для Лолы, мама вовсю стала использовать открывшуюся возможность – безвизовое посещение стран Евросоюза. Как только появлялись свободные от работы дни, они тут же уезжали в какое-нибудь новое место. Наверное, именно эти поездки, иногда совершенно непредсказуемые, развили в Лоле наблюдательность и любопытство
Они долго жили, что называется, на два дома – в Италии и в России, но с каждым годом России становилось все меньше, а сейчас взрослая Лола выбиралась туда совсем редко. И все же Россия не отпускала ее. Лола нутром чувствовала все русское, и ее «совковые» замашки расцветали буйным цветом, когда она общалась со своими московскими друзьями, невольно сравнивая привычки, архитектуру и даже природу этих двух стран.
«Через двадцать метров поверните налево», – противным голосом сказал навигатор. Жалко было уезжать от моря. Слева последний раз блеснула бирюзовая полоска воды и белый песчаный пляж. Сворачивая к гостинице, она подумала, что надо бы проверить электронную почту и еще раз просмотреть все, что уже нарыли до нее помощники о самой Беатриче, о ее матери и двоюродной сестре, которая, по ее сведениям, была шустрой девочкой и рвалась появиться на телевидении.
Гостиница была маленькая, семейная, обросшая вьюном с крупными ярко-красными цветами. Хозяева жили здесь же на первом этаже с отдельным входом с противоположной стороны дома и тут же вышли на звук колокольчика в прохладный холл.
Она была не первой журналисткой, которая приехала в Аверану. Конкурирующая программа «Поиск» уже прислала своего представителя, и, если расследованием заинтересуются и другие СМИ, городок превратится в маленький телевизионный центр.
В глазах хозяев читалось неподдельное любопытство, и то, что они оба вышли за стойку, прервав обед, который, как видела Лола через неприкрытую дверь, остался недоеденным на столе, говорило о том, что Аверану здорово всколыхнуло исчезновение девочки.
Получив ключи, она тут же поднялась в номер. Ну что ж, очень прилично: чистенькая симпатичная комната с окном на площадь.
– Итак, что мы имеем? – Журналистка открыла компьютер и стала просматривать информацию, присланную Даной. Ее оказалось гораздо больше, чем она предполагала, и представляла собой ворох разрозненных сведений, собранных в хронологическом порядке:
«Беа ушла из дома к двоюродной сестре Сабрине 20 августа в 13.40. С Сабриной и подругой Симоной они собирались на море. До дома Сабри – десять минут. У Сабри Беа не появилась. Симона опаздывала на полчаса, отправила эсэмэс, чтобы предупредить. Когда приехала, Сабри сообщила, что Беатрича пропала и на звонки не отвечает. Была сильно взволнована. С тех пор Беатричу никто не видел».
Странно, что относительно небольшое опоздание Беатричи вызвало такую быструю реакцию у ее двоюродной сестры. Хотя, если они четко договорились о встрече, а Беа так и не ответила на звонки… Короче, получается, что какие-то 25–30 минут, и человек просто исчез, как будто и не было. Удивительно! Прошло несколько дней, а ее так никто и не видел.
Кражи детей и даже взрослых с целью выкупа были часты в Италии в 50–60-х годах, но сегодня… Хотя да… ведь недавно был случай, который как раз освещала конкурирующая программа. Лола прекрасно помнила эти эфиры: они проворонили сообщение, которое поступило от матери потерпевшего, и вынуждены были подбирать крохи информации за первым каналом. А взяли в заложники тогда взрослого мужчину, предпринимателя. Бандиты ворвались на виллу, забрали деньги и драгоценности, мать привязали к стулу, сына скрутили и увезли с собой, пригрозив, что если она вызовет
Ладно, посмотрим местную прессу. Лола открыла сайт с новостями региона:
«Мать Беа, Анна, никогда не была замужем, кто отец девочки – неизвестно, и в городке даже, как ни странно, не ходит никаких слухов на этот счет. Живут они в маленькой вилле, доставшейся Анне в наследство от родителей».
Как это возможно, что в таком маленьком городке, как Аверана, никто ничего не знает об отце девочки! Так, что тут еще интересного?
«Беа проводила много времени в семье своей двоюродной сестры Сабрины… недавно Беа и Сабрина ездили на каникулы в Рим к своим родственникам… ходят слухи, что Беа вела себя там не совсем так, как положено четырнадцатилетней девочке».
Не совсем понятно, что это значит: «не так, как положено». Ну да ладно, разберемся, надо только переговорить с соседями и знакомыми, подумала Лола.
А вот еще любопытная информация: «Анну (мать Беа) в четыре года удочерили родители Козимы». То есть Козима и Анна – не родные сестры.
Получается, они оставили дом в наследство Анне, а не родной дочери? Странно. Это надо уточнить, пусть Дана займется этим вопросом, отметила про себя Лола, уже набирая электронный адрес своей помощницы.
Так, что еще?
«Козима и Маурицио, тетя и дядя Беа, работали в Германии. Им удалось отложить деньги на строительство виллеты, в которой они живут теперь. Семье принадлежит небольшая оливковая роща. Кроме того, Маурицио выполняет на своем тракторе полевые работы по найму».
На первый взгляд кажется, что все эти данные не имеют ничего общего с исчезновением девочки, но журналистка по опыту знала, что, если только Беа не сбежала к своим друзьям и не появится на днях, эта информация может сыграть не последнюю роль в поисках. Чутью Даны тоже можно было доверять, она всегда видела на десять шагов вперед, в этом Лола могла убедиться по предыдущим расследованиям. Да, да, именно расследованиям!
Журналисты здесь могли позволить себе очень многое, особенно те, кто работал, как она, с криминальной хроникой. У них даже имелись «осведомители». У Даны, например, в полиции были свои люди. Да что говорить, сами стражи порядка нередко обращались к ним за помощью, но, конечно, негласно.
Почти вся работа проходила в прямом эфире, и это тоже было здорово и даже пьянило, потому что никогда нельзя было предугадать, как будут развиваться события, да еще на такой программе, как «Их кто-нибудь видел?». Конечно, чувство легкости пришло не сразу, но, добившись права вести передачу по своему усмотрению, не оглядываясь на вкусы и политические пристрастия начальства, Лола смогла ухватить свой собственный необычный стиль, который пришелся по вкусу зрителям.
«Непрепарированной реальностью» называл прямые эфиры директор канала. «Вовлекайте зрителя в непредсказуемость!» – требовал он на утренних брифингах. И правда, сознание того, что ты ничего не сможешь изменить и поправить, подстегивало, а нежелание приносить потом извинения за непроверенные факты заставляло избирательно относиться к информации, добытой с таким трудом. Лола настолько привыкла вести программу в реальном времени, что не представляла себя без ощущения неповторимости и возбуждающей сиюминутности, которое охватывало ее во время прямой трансляции.