Под колесами поезда
Шрифт:
Выслушав ответ Жаворонкова, Гуров прикрыл трубку рукой и обратился к Чемберлену:
– У тебя какой размер обуви?
– Сорок три, – поспешно ответил тот.
Лев передал ответ Жаворонкову и добавил:
– Сделать это нужно как можно быстрее, Валера. Не спрашивай зачем, просто сделай.
Положив трубку, он вызвал спецов из криминалистической лаборатории, передал им коробку с находкой Чемберлена и отдал приказ провести все возможные процедуры в кратчайший срок. За это время Крячко успел вскипятить чайник и приготовить три чайных прибора. Порывшись в тумбочке, отыскал коробку с печеньем и, выставив ее на стол, предложил:
– Двигайся ближе, Чемберлен, угощайся, чем богаты.
На печенье тот даже не взглянул, а вот чашку с дымящимся чаем зажал в ладонях с явным наслаждением.
Отдав все необходимые распоряжения, Гуров снова обратился к бомжу:
– Ботинки будут максимум через час. Приступай к рассказу, Чемберлен.
Перемежая рассказ глотками крепкого чая, Чемберлен сообщил следующее: накануне вечером, в районе Киевского вокзала, он встретился с группой собратьев по несчастью. Почему возле Киевского? Да потому что там менты добрее, погреться к теплым вентиляторам в вестибюле пускают. На ночь, правда, выгоняют, но перед сном косточки погреть тоже неплохо. Пока грелись у тепловой пушки, выяснилось, что у одного из группы, Лехи Хромого, день рождения наклюнулся. Ну как такое дело не отметить? К тому же сердобольные женщины кое-что в ладошку имениннику накидали, да и у других какая-никакая деньга нашлась.
Скинулись, набрали аж восемьсот рубликов. С такими деньгами в супермаркете делать нечего, а вот в частную лавочку обратиться, так бутылок на пять хорошего, в понимании бомжа, разумеется, пойла рассчитывать можно. Именинник место выбрал: Любаня с Брянской медицинским спиртом приторговывает, и от вокзала недалеко, и пойло по сходной цене. Прогулялись до Брянской, закупились горячительным. В ларьке неподалеку взяли «запивон» и что-то похавать. Отмечать решили под мостом Богдана Хмельницкого. Время было уже позднее, а там зашкериться можно так, что с Набережной никто не увидит, зато уж вид – закачаешься! Получше, чем из ресторана с Останкинской башни.
Короче, эксклюзив имениннику Лехе устроили. Пили долго и самозабвенно. А как водка к концу подошла, Зойка-Пахлава вдруг любовной страстью к Чемберлену воспылала. Прозвище свое Зойка не за кулинарные способности получила, это и ежу понятно. Поговаривали, что в интимном плане она жуть какая сладкая, насколько вообще бомжиха сладкой может быть. Никому из приятелей-собутыльников Зойка не принадлежала, а Чемберлену такой случай нечасто выпадал, потому и не отказал он Зойке. Та повела его в укромное местечко. Шли долго, Чемберлен заледенеть успел. Шутка ли, на улице минус тридцать, а он в дырявых ботах. Зато когда пришли, жарко стало, что на твоей доменной печи.
Наутро Чемберлен проснулся в полном одиночестве в незнакомом подвале. Выход не вдруг отыскал. Пока искал, на коробку и наткнулся. Заглянул внутрь, а там ботиночки. Крепкие, добротные, а то, что чьи-то ноги из ботиночек вынуть забыли, так это пустяки. Мелочи жизни, по сравнению с такой удачей. Чемберлен коробочку прибрал в пакет и из подвала ушел.
Когда уже по городу тащился, сомнения одолевать стали: хорошо ли он поступит, если ноги в мусорку выбросит? Решил, что нехорошо. Тогда и надумал к Гурову обратиться. Полковнику ступни – ему, Чемберлену, обувка. Чем план плох? Сориентировался на местности и почапал к Управлению, а там дежурный на входе препоны строить взялся. Чемберлен уж решил, что придется все-таки от чужих ног самому избавляться, но потом испугался. Что, если ступни эти найдут, а на них его, Чемберлена, отпечатки пальцев? Тогда уж ему неприятности обеспечены. Пришлось находку дежурному предъявить, чтобы до полковника его допустил.
– Значит, коробку ты обнаружил в подвале многоквартирного дома, – подытожил долгий рассказ Гуров. – Точный адрес?
– Да кто ж его знает? – пожал плечами Чемберлен. – Я там впервые заночевал.
– Бомжиху твою, Зойку, где найти можно? – спросил Крячко. – Она-то наверняка знает, куда тебя водила.
– Точно! Зойка должна знать, – обрадовался бомж, но тут же потух. – Не, ее теперь с собаками не отыщешь.
– Это еще почему? – удивился Лев.
– Вчера сама сказала, что к родственникам вернуться надумала.
– У нее и родственники имеются?
– А как же? Из нашей братии у многих родня есть. В жизни пристроенные, только нашими проблемами голову забивать не хотят. Не знаются с нами, одним словом.
– И у тебя родня имеется?
– Я – особый случай, – заявил Чемберлен. – Мне родня ни с какого бока не уперлась. Без них проживу.
– Ладно, оставим это, – поняв, что тема Чемберлену неприятна, произнес Гуров. – Вернемся к Зойке. Она сказала, куда именно собирается? Где ее родственники живут?
– Не помню, – сморщив лоб, ответил бомж. – Кажется, где-то в Подмосковье, но где именно, не скажу. Сестра у нее есть, а у сестры дом в деревушке. Так вот Зойка к ней и поехала, чтобы морозы переждать. Замерзнуть насмерть она боится. Говорит, не хочу, чтобы мое красивое тело ломами от гнилого пола в каком-нибудь подвале отколупывали. Это она на тот подвал, в котором мы с ней кувыркались, намекала. Пол там, и правда, жутко древний. И гнилью пахнет даже в мороз.
– Ну хоть приблизительно ты место помнишь? Улица какая или станция метро неподалеку?
– Где-то в районе метро «Добрынинская», – вспомнил Чемберлен. – Мимо нее я точно проходил, по ней и ориентировался.
– Не хило вы погуляли, – присвистнул Крячко. – От «Киевской» до «Добрынинской» – часа полтора хода.
– Ага, я же говорю, долго шли, – согласно кивнул бомж. – Сегодня тоже немало пройти пришлось.
– Ясно, собирайся, Чемберлен. Прокатимся до «Добрынинской», – заявил Гуров. – Будем твой подвал на местности определять.
– А ботиночки? – бросил тот жалостливый взгляд на полковника. – В этих я и пары метров не пройду. У меня уж и сопли вон до колен отвисли. – И он демонстративно шмыгнул носом.
Гуров сочувственно похлопал бомжа по плечу:
– Ладно, сиди здесь. Все равно нам начальству о находке доложить следует, мы и так совещание пропустили. Пока формальности утрясем, глядишь, и ботинки твои прибудут.
– Только смотри, ничего тут не трогай, – строго добавил Крячко, которому идея оставить бомжа одного в кабинете не особо вдохновляла. – Сиди как мышь и даже звуков не издавай. Понял?
– А кипяточку еще можно? – с вожделением посмотрел на чайник Чемберлен.
– Чай пей и печенье можешь съесть, но все остальное не лапай, – смягчился Стас.