Под конвоем лжи
Шрифт:
В первый раз Вайкери слышал только Джордана. Он стоял в нескольких шагах от американца, вежливо повернувшись к нему спиной, и не отрываясь глядел в огонь.
— Послушай, мне очень жаль, но я никак не мог позвонить тебе раньше. Все это время был чертовски занят. Пришлось лишний день пробыть вне Лондона, и не было никакой возможности дать о себе знать.
Пауза, во время которой собеседница говорит ему, что в извинениях нет никакой необходимости.
— Я очень скучал без тебя. И все время, пока был в отъезде, думал о тебе.
Пауза. Женщина отвечает, что тоже ужасно скучала и ждет не дождется следующего свидания.
— И я тоже очень хочу увидеть тебя. Собственно, поэтому и звоню. Я заказал для нас столик в «Мирабелле». Надеюсь, тебе удастся выкроить время на ленч.
Пауза. Она говорит, что в восторге от этого предложения.
— Вот и чудесно. Увидимся там в час дня.
Пауза. Она говорит, что очень любит его.
— И я тоже люблю тебя, дорогая.
Когда разговор закончился, Джордан довольно долго молчал. Вайкери, глядя на него, вспомнил о Карле Бекере и о тех кратковременных приступах депрессии, в которые бывший музыкант погружался всякий раз, когда Вайкери заставлял его посылать очередную радиограмму по планам «двойного креста». Остаток утра они провели за шахматами. Джордан просчитывал каждый ход на несколько шагов вперед; Вайкери изощрялся в ловушках и комбинациях. Во время игры они слышали, как подшучивают друг над другом отдыхавшие наблюдатели, чьи голоса то и дело прорывались сквозь грохот пишущих машинок, расположенных внизу, в оперативной комнате. Джордан раз за разом учинял Вайкери такой разгром, что тот в конце концов отказался играть.
В полдень Джордан направился в свою комнату и переоделся в военную форму. В двенадцать пятнадцать он вышел черным ходом из дома и забрался в заднее отделение служебного фургона. Вайкери и Гарри заняли свои места в оперативной комнате, ну, а Джордан тем временем ехал в Парк-лейн. Его везли с такими же предосторожностями, какие, вероятно, применялись бы для доставки на допрос самого высокопоставленного пленника. Машина остановилась около незаметной двери ГШСЭС на Блэкберн-стрит, и Джордана ввели внутрь. В течение следующих шести минут никто из команды Вайкери его не видел.
Джордан появился из главного входа ГШСЭС в 12:35. Он пересек площадь с портфелем, прикрепленным к запястью, и исчез в другой двери. На сей раз его отсутствие продолжалось десять минут. Вышел он уже без портфеля. С Гросвенор-сквер он пошел по Саут-Аудли-стрит, с Саут-Аудли-стрит свернул на Керзон-стрит. Во время этого перехода его осторожно «вели» трое лучших наблюдателей отдела: Клайв Роач, Тони Блэр и Леонард Ривз. Ни один из них не заметил никаких признаков того, что за Джорданом вел наблюдение кто-то другой, кроме них.
В 12:55 Джордан подошел к входу в «Мирабеллу» и остановился подождать свою спутницу у дверей, как ему посоветовал сделать Вайкери. Ровно в час к ресторану подъехало такси, из которого вышла высокая, очень привлекательная женщина.
Джинджер Брэдшоу, лучший фотограф отдела наружного наблюдения, уже давно стоял, скрючившись за припаркованным на противоположной стороне улицы фургоном. Когда Кэтрин Блэйк взяла Питера Джордана за руку и поцеловала в щеку, он с молниеносной быстротой сделал шесть снимков. Пленка была тут же доставлена на Вест-Хэлкин-стрит, и к тому времени, когда любовники закончили ленч, перед Вайкери уже лежала стопка фотографий.
Когда все закончилось, Блэр скажет, что промах допустил он. Ривз будет возражать: нет, это его вина. Роач, как руководитель группы, возьмет вину на себя. Все трое сойдутся лишь в одном: она была намного лучше всех остальных немецких агентов, за которыми им когда-либо доводилось следить. И, если бы они допустили ошибку иного рода, подойдя к ней слишком близко, то, конечно, она тут же заметила бы их.
Выйдя из «Мирабеллы», Кэтрин и Питер вместе дошли до Гросвенор-сквер, остановились на юго-западном углу площади и говорили еще две минуты. Джинджер Брэдшоу еще несколько раз сфотографировал их, запечатлев, в частности, мимолетный прощальный поцелуй. Когда Джордан ушел, Кэтрин остановила такси. Блэр, Роач и Ривз вскочили в фургон группы наблюдения и поехали следом за такси на восток по Риджент-стрит. Вскоре такси свернуло на север по Оксфорд-стрит. Там Кэтрин расплатилась с шофером и вышла.
Позже Роач отзовется о ее прогулке по Оксфорд-стрит как о лучшей демонстрации мастерства уличной работы, какую ему когда-либо доводилось видеть. Она останавливалась, самое меньшее, перед полудюжиной витрин магазинов. Она дважды делала, как это называют охотники, вздвойку — быстро возвращалась на несколько десятков шагов назад, — причем однажды проделала это настолько быстро, что Блэру пришлось нырнуть в кафе, чтобы не столкнуться с нею лицом к лицу. На Тоттенхэм-корт-род она спустилась в метрополитен и купила билет до Ватерлоо. Роачу и Ривзу удалось успеть на тот же поезд — Роач оказался в одном вагоне с нею на расстоянии в двадцать футов, а Ривз в следующем. Когда на станции Лестер-сквер двери открылись, она стояла неподвижно, как будто намеревалась ехать дальше, но в последний момент внезапно выскочила на платформу. Чтобы успеть за нею, Роачу пришлось раздвинуть уже закрывавшиеся двери. Ривз застрял в битком набитом вагоне и ничем помочь не мог.
Она влилась в толпу на лестнице, и Роач на мгновение потерял ее из виду. А Кэтрин поднялась на улицу, быстро пересекла Черинг-Кросс-род и вновь спустилась в метро.
Роач был уверен, что видел, как его подопечная входила в стоявший на остановке автобус, но, увы, ему пришлось весь остаток дня ругать себя за эту дурацкую ошибку. Он перебежал через дорогу и вскочил в автобус, когда тот уже отъезжал от тротуара. Через десять секунд ему стало ясно, что он гнался совсем не за той женщиной. Он вышел из автобуса на следующей остановке и из ближайшего телефона-автомата позвонил Вайкери на Вест-Хэлкин-стрит, чтобы сказать ему, что они допустили промашку.
— Клайв Роач никогда еще не упускал немецких агентов, — сказал Бутби, когда, сидя вечером в своем кабинете, прочитал, по своему обыкновению без очков, полученный рапорт. Взглянув в упор на Вайкери, он добавил: — Этот человек способен выследить комара, пролетающего через Хэмпстед-Хит.
— Он лучший у нас. Просто она чертовски хорошо подготовлена.
— Посудите сами: такси, длинная прогулка пешком, чтобы проверить, нет ли «хвоста», и уже после всего этого она спускается в метро, где покупает билет до одной станции, а сама выходит на другой.
— Она чрезвычайно осторожна. Именно поэтому нам не удалось засечь ее раньше.
— Есть и другое объяснение, Альфред. Возможно, она заметила «хвост».
— Я знаю. Я подумал о такой возможности.
— А если так, то значит, вся операция провалилась, даже не начавшись. — Бутби с силой постучал пальцем по тонкому металлическому портфелю, в котором находилась первая партия материалов по операции «Литавры». — Если она знает, что находится под наблюдением, то мы можем преспокойно опубликовать весь план вторжения в «Дэйли мэйл» под огромной шапкой. Немцы узнают, что их водят за нос. И если они узнают это, то сразу поймут, что наши намерения прямо противоположны тому, что мы им пытаемся внушить.