Под конвоем лжи
Шрифт:
В помещение один за другим входили самые могущественные люди Третьего рейха — рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, бригадефюрер Вальтер Шелленберг, фельдмаршал Герд фон Рундштедт, фельдмаршал Эрвин Роммель и рейхсмаршал Герман Геринг.
Когда в комнату вошел Гитлер — на двадцать минут позже назначенного срока, — все поднялись с мест. Фюрер был одет в черный китель и иссиня-серые брюки. Когда все снова сели, он остался стоять. Фогель смотрел на него, как зачарованный. Волосы с заметной проседью, кожа нездорового цвета, красные глаза. Большие темные круги под глазами походили на синяки. И все же в нем ощущалась неукротимая энергия. На следующие два часа он полностью подчинил себе волю всех присутствовавших. С начала до конца совещания по подготовке к отражению массированного десанта противника в Европу он твердо держал бразды правления в своих руках, задавая вопросы, конкретизируя формулировки проблем, соглашаясь, возражая или отметая то, что считал несущественным. Фогелю вскоре стало ясно, что Адольф Гитлер знал о расположении своих сил на Западе столько же, если не больше, чем его генералы. Его внимание к деталям было поразительным. Он потребовал объяснить, почему на побережье Па-де-Кале количество зенитных орудий уменьшилось на три по сравнению с минувшей неделей. Он захотел выяснить, бетон какой именно марки используется при строительстве укреплений Атлантического вала и какой толщины должен быть его слой.
Уже ближе к концу совещания он обратился к Канарису:
— Итак, мне сообщили, что абвер раздобыл еще некоторую информацию, которая могла бы пролить свет на намерения врага.
— Вообще-то, мой фюрер, вся операция была задумана и осуществлена капитаном Фогелем. С вашего позволения, я попрошу его кратко доложить о результатах.
— Очень хорошо, — сказал Гитлер. — Капитан Фогель?
Фогель докладывал, не вставая.
— Мой фюрер, два дня назад один из наших агентов в Лондоне добыл некий документ. Как вы уже знаете, мы ранее выяснили, что противник занят подготовкой акции, получившей название "Операция «Шелковица». Располагая этими новыми документами, мы подошли ближе к пониманию истинной цели этой операции.
— Ближе? — переспросил Гитлер, откинув голову. — Как прикажете вас понимать, капитан? Вы все еще находитесь в области догадок?
— Если вы позволите, я продолжу, мой фюрер.
— Продолжайте, но учтите, что сегодня мое терпение не безгранично.
— Мы теперь знаем намного больше о гигантских железобетонных конструкциях, которые строятся в нескольких пунктах на побережье Англии. Нам, в частности, известно, что они носят кодовое название «Феникс». Мы также знаем, что, когда начнется вторжение, они будут отбуксированы через Ла-Манш и затоплены у берегов Франции.
— Затоплены? С какой же, по-вашему, целью, капитан Фогель?
— На протяжении последних двадцати четырех часов наши технические эксперты детально изучали документы, добытые в Лондоне. Каждая из предназначенных для затопления единиц снабжена помещениями для команды и площадками для размещения сильного зенитного вооружения. Возможно, что враг намерен создать мощный прибрежный зенитный комплекс, чтобы обеспечить дополнительное прикрытие своих войск во время высадки.
— Возможно, — сказал Гитлер. — Но зачем им нужны такие сложности для создания еще одного зенитного заслона? Из всех ваших оценок следует, что британцы испытывают отчаянную нехватку сырья — стали, бетона, алюминия. Вы повторяете мне это в течение уже многих месяцев. Черчилль полностью разорил Великобританию своей идиотской войной. И почему же он вдруг решил потратить свои драгоценные запасы на этот проект?
Гитлер резко обернулся и впился взглядом в Геринга.
— Кроме того, боюсь, нам следует заранее подготовиться к тому, что враг во время своего вторжения будет обладать превосходством в воздухе.
Выпустив эту стрелу в своего соратника, Гитлер снова повернулся к Фогелю.
— Но у вас ведь есть и другая теория, капитан Фогель?
— Есть, мой фюрер. Это мнение меньшинства, очень предварительное, и оставляет место для значительного количества интерпретаций.
— Давайте выслушаем и его, — резко бросил Гитлер.
— Один из наших аналитиков считает, что предназначенные для затопления конструкции могут на самом деле являться частями сооружения, наподобие искусственной гавани, которое могло быть построено в Великобритании для того, чтобы отбуксировать его через Канал и смонтировать у побережья Франции в первые же часы вторжения.
Гитлер, явно заинтригованный последним высказыванием, снова принялся расхаживать по кабинету.
— Искусственная гавань? Неужели такое возможно?
Гиммлер деликатно кашлянул.
— Капитан Фогель, а что, если ваш аналитик неверно истолковал информацию, представленную агентом? Искусственная гавань — по мне, это очень неправдоподобно.
— Нет, герр рейхсфюрер, — оборвал его Гитлер, — мне кажется, что капитан Фогель может быть недалек от истины. — Гитлер быстрыми мелкими шагами прошелся по комнате. — Искусственная гавань! Вы только подумайте о самонадеянности и наглости такого проекта! Я вижу в этой затее отчетливые следы этого сумасшедшего Черчилля.
— Мой фюрер, — нерешительно произнес Фогель, — искусственная гавань — лишь одно из предполагаемых предназначений этих конструкций. Я осмелился бы предостеречь вас против чрезмерного доверия этим предварительным результатам.
— Нет, капитан Фогель, вы заинтриговали меня своей теорией. Давайте возьмем ее за основу для следующего этапа нашего обсуждения. Если враг действительно решил заняться таким сложным делом, как постройка искусственной гавани, то куда он может намереваться ее поместить? Фон Рундштедт, прошу высказываться.
Старый фельдмаршал поднялся, подошел к карте и ткнул в нее своим жезлом.
— Если вспомнить неудавшееся вражеское нападение на Дьеп в 1942 году, то можно извлечь некоторые ценные уроки. Основная цель врага состояла в том, чтобы как можно быстрее захватить и открыть крупный порт. Естественно, он потерпел неудачу. Проблема заключается в том, что врагу известно: мы будем до последней возможности отстаивать порты и, если уж придется покинуть их, то приведем их в полную негодность. Я считаю, что попытку врага построить на своей территории, в Великобритании, транспортабельные фрагменты сооружений, использование которых позволит ему быстро возобновить работу порта, следует считать вполне реальной опасностью. Да, я считаю, что это имеет смысл. Если это действительно так — а я особо подчеркиваю, что у капитана Фогеля и его коллег нет твердых доказательств, — то я продолжаю утверждать, что удар будет нанесен в Кале. Вторжение в Кале, безусловно, дает противнику больше стратегических и тактических преимуществ. Это нельзя игнорировать.
Гитлер слушал очень внимательно и, когда Рундштедт закончил выступление, снова взглянул на Фогеля:
— Капитан Фогель, что вы думаете по поводу сказанного фельдмаршалом?
Фогель поднял голову. Рундштедт смотрел на него с совершенно ледяным выражением лица. Он понял, что должен высказываться с предельной осторожностью.
— Аргументы фельдмаршала фон Рундштедта чрезвычайно убедительны. — Фогель сделал паузу, заметив, что фон Рундштедт одобрительно кивнул. — Но не будет ли мне позволено, поскольку идет дискуссия, предложить и иной вариант?
— Прошу вас, — благосклонно разрешил Гитлер.
— Как указал герр фельдмаршал, врагу больше всего нужны портовые сооружения, поскольку для того, чтобы поддерживать и развивать удар десанта, он должен осуществлять поставки в колоссальных объемах. По нашей оценке, врагу на первой неделе операции потребуется ежедневно перебрасывать на континент не менее десяти тысяч различных грузов. Прием таких объемов не составит проблемы для любого из портов на Па-де-Кале: ни для Кате, ни для Булони, ни для Дюнкерка. Но, как справедливо указал фельдмаршал фон Рундштедт, враг знает, что мы уничтожим эти порты перед тем, как покинем их. Ему также известно, что порты будут усиленно обороняться. Лобовая атака на любой из них обойдется ему очень дорого.