Под конвоем лжи
Шрифт:
— Очень трудно в это поверить.
— И все же придется. Она сильно отличается от остальных. Большинство шпионов Канариса было никчемными идиотами, плохо подготовленными, плохо снаряженными и, в общем, совершенно не годившимися для занятия шпионажем. Мы успешно выловили их всех в самом начале войны. Но мы считаем, что Кэтрин Блэйк агент совсем иного сорта, одна из их звезд. Мы называем их «кротами» или «консервами». Она никогда не пользовалась своей рацией и, похоже, ни разу не участвовала ни в одной другой операции. Она просто внедрилась в британское общество и ждала момента, когда ей прикажут активизироваться.
— Но почему она выбрала меня?
— Позвольте мне поставить вопрос по-другому, комман-дер Джордан. Она выбрала вас или вы выбрали ее?
— О чем вы говорите?
— Но ведь это же так просто. Я хочу знать, почему вы решили выдать наши военные тайны немцам.
— Ничего подобного!
— Я хочу знать, почему вы предали нас.
— Я никого не предавал!
— Я хочу знать, почему вы стали агентом немецкой разведки.
— Это просто смешно!
— Неужели? А что, по-вашему, мы должны думать? Вы находитесь в постоянном контакте с самым опасным резидентом немецкой разведки в Великобритании. Вы приносите домой портфель, битком набитый сверхсекретными материалами. Зачем вы это сделали? Почему вы не могли просто рассказать ей об операции «Шелковица»? Видимо, она попросила вас принести документы домой, чтобы она смогла сфотографировать их, да?
— Нет! Я хочу...
— Вы сами вызвались принести их домой?
— Нет!
— Ладно, в таком случае, зачем вам надо было мотаться ночью по Лондону с этими материалами в портфеле?
— Потому что я должен был рано утром уехать на осмотр строительных участков на юге. Это могут подтвердить человек двадцать. Служба безопасности осмотрела мой дом и сейф, стоящий в моем кабинете, и разрешила мне при некоторых обстоятельствах брать секретные документы домой, при условии, что я буду держать их запертыми в сейфе.
— Так-так... Теперь ясно, что это было серьезнейшей ошибкой с их стороны. Потому что я думаю, что вы принесли эти документы домой и передали их Кэтрин Блэйк.
— Это не так.
— Я только не пришел еще к выводу, являетесь ли вы немецким агентом или вас втянули в шпионаж.
— Да что вы несете! Я по горло сыт вашей чушью!
— Я хочу знать, вы совершили предательство из сексуальных побуждений?
— Нет!
— Я хочу знать, вы совершили предательство ради денег?
— Я не нуждаюсь в деньгах.
— Вы действуете по сговору с женщиной, известной вам как Кэтрин Блэйк?
— Нет!
— Вы сознательно или по собственному желанию поставляли военные тайны вооруженных сил союзников женщине, известной вам как Кэтрин Блэйк?
— Нет!
— Вы работаете непосредственно на немецкую военную разведку?
— Дурацкий вопрос.
— Отвечайте!
— Нет! Черт возьми, нет!
— Вы состоите в сексуальных отношениях с женщиной, известной вам как Кэтрин Блэйк?
— Это мое личное дело.
— Теперь уже нет, коммандер. Я повторяю свой вопрос. Вы состоите в сексуальных отношениях с Кэтрин Блэйк?
— Да.
— Вы любите Кэтрин Блэйк? Коммандер, вы слышали вопрос? Коммандер? Коммандер Джордан, вы любите Кэтрин Блэйк?
— Пару часов назад я любил женщину, о которой я думал как о Кэтрин Блэйк. Я не знал, что она немецкий агент, и совершенно не собирался выдавать ей военные тайны союзников. Вы должны мне поверить.
— Я в этом вовсе не уверен, коммандер Джордан. Но давайте продолжим. Вы завербовались во флот в октябре прошлого года?
— Совершенно верно.
— Почему не раньше?
— Моя жена умерла. Я не хотел оставлять сына одного.
— Почему вы изменили свое мнение?
— Потому что меня попросили завербоваться во флот.
— Расскажите мне, как это произошло.
— В мой офис в Манхэттене пришли два человека. Было сразу понятно, что они уже проверили мое прошлое, как с личной, так и с профессиональной точки зрения. Они сказали, что мои услуги требуются для проекта, связанного со вторжением в Европу. Они не говорили мне, что именно представляет из себя этот проект. Они предложили мне выехать в Вашингтон, и после этого я их больше не видел.
— Назовите имена этих людей.
— Один представился Лимэнном. Имя второго я не могу вспомнить.
— Они оба были американцами?
— Лимэнн был американцем. А второй англичанином.
— Но вы не помните его имени?
— Нет.
— Как он выглядел?
— Высокий и худой.
— Что ж, под эти приметы подходит добрая половина мужского населения страны. Что случилось, когда вы прибыли в Вашингтон?
— После того как я прошел проверку благонадежности, меня проинформировали об операции «Шелковица» и показали ее планы.
— Зачем вы им понадобились?
— Им был нужен человек, имеющий опыт руководства крупными строительствами. Моя компания выстроила некоторые из самых больших мостов на Востоке.
— И каковы были ваши первоначальные впечатления?
— Я решил, что сама по себе «Шелковица» вполне осуществима технически, но сроки показались мне чрезмерно оптимистическими. Я сразу понял, что будут задержки.
— К какому заключению вы пришли после сегодняшней инспекции?
— То, что проект опасно отстает от графика. Шансы на своевременное завершение «Феникса» не более, чем один к трем.
— Вы поделились этим соображением с Кэтрин Блэйк?
— Прошу вас, давайте не будем начинать это снова.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Нет, я не делился своими выводами с Кэтрин Блэйк.
— Вы виделись с нею перед тем, как мы задержали вас на Гросвенор-сквер?
— Нет. Я приехал в ГШСЭС прямо со строительных участков.
Вайкери порылся в портфеле и выложил на стол две фотографии: Роберта Поупа и Дикки Доббса.
— Вы когда-нибудь видели этих людей?
— Они кажутся мне смутно знакомыми, но я не могу сказать, где их видел.