Под конвоем лжи
Шрифт:
Нойманн решил, что они находятся не более чем в паре миль от точки встречи с субмариной. Он выждал еще пять минут, а потом наклонился и щелкнул выключателем. «Камилла» озарилась огнями.
Дженни Колвилл наклонилась над ведром. Ее вырвало уже в третий раз. Несмотря на всю отчаянность своего положения, она не могла не удивляться тому, что из ее живота еще могло что-то выходить. Она попыталась вспомнить, когда ела в последний раз. Вчера она легла спать натощак, потому что была очень зла на отца. Ленча у нее тоже не было. Правда, она вчера позавтракала, но всего лишь чашкой чая с ломтиком бисквита.
Ее желудок снова сжало спазмом, но внутри у нее уже совсем ничего не оставалось. Дженни всю жизнь прожила возле моря, но в лодке была лишь однажды — когда отец школьной подружки взял ее вместе со своей дочерью на прогулку по заливу Уош, — и, конечно же, никогда не испытывала ничего, подобного сегодняшнему шторму.
От морской болезни она лишилась последних сил. Ей казалось, что даже смерть будет лучше тех мук, которые она испытывала. Она мечтала о глотке свежего воздуха. Она была лишена всякой возможности сопротивляться беспорядочной качке судна. Ее руки и ноги отчаянно болели от постоянных ушибов. И еще она страшно устала от шума — непрерывного оглушительного грохота лодочного мотора.
Судя по всему, этот грохот раздавался прямо под нею.
Больше всего на свете ей хотелось оказаться на берегу. Она много раз повторяла себе, что, если переживет эту ночь, то больше никогда, ни за что не войдет в лодку. А потом ей в голову пришла еще одна мысль: что будет, когда они доберутся до того места, куда плывут? Что они сделают с ней? Не могут же они рассчитывать приплыть на этой лодке прямо в Германию. Они, вероятно, хотят всего лишь встретиться с каким-нибудь другим судном. И что же будет потом? Они и дальше потащат ее с собой или бросят одну на лодке? Если они оставят ее здесь, то ее никогда никто не найдет. Она просто погибнет тут, посреди штормового Северного моря.
Лодка в очередной раз соскользнула с гребня огромной волны. Дженни швырнуло вперед, и она больно ударилась головой.
С каждой стороны каюты имелось по иллюминатору. Связанными руками она протерла запотевшее стекло иллюминатора правого борта и выглянула. Вид моря испугал ее еще сильнее: сплошные зеленые перекатывающиеся горы.
И среди этих гор появилось что-то еще. Море еще сильнее вскипело, и среди волн вдруг возник какой-то поблескивающий темный предмет. Из глубины возникло что-то огромное, похожее на морское чудовище из детской сказки; вода стекала с темно-серой кожи чудовища, волны разбивались о его тушу.
Капитан-лейтенант Макс Хоффман, которому надоело ползать на границе десятимильной зоны, решил рискнуть и подойти на пару миль поближе к берегу. Выйдя в новое место, он подождал еще немного, и вдруг в перископе засверкали ходовые огни маленького рыбацкого судна. Хоффман скомандовал экстренное всплытие, и уже через две минуты стоял под проливным дождем на мостике надстройки и, прижимая к глазам окуляры превосходного цейссовского бинокля, с наслаждением вдыхал холодный чистый воздух.
В первый момент Нойманн решил, что у него галлюцинация. Настолько быстро промелькнуло перед ним видение подводной лодки перед тем, как «Камилла» вновь устремилась в пропасть между штормовыми валами, сразу заслонившими от его глаз весь мир.
Нос глубоко зарылся в волну, словно лопата в жидкую глину, и несколько следующих секунд весь бак был полон воды. Но «Камилла» вновь сумела выправиться и поползла на следующую водяную гору. Когда же судно оказалось наверху, очередной порыв шквала швырнул на стекло массу дождевой воды, полностью закрыв все окружающее.
Лодка опять нырнула вниз и опять поднялась наверх. А когда «Камилла» вновь на несколько секунд застыла на гребне водяной горы, Хорст Нойманн наконец-то разглядел безошибочно узнаваемый силуэт немецкой подводной лодки.
Питер Джордан, стоявший на корме «Ребекки», первым заметил подводную лодку. Локвуд увидел ее на несколько секунд позже, но зато почти в то же мгновение он разглядел ходовые огни «Камиллы», находившейся ярдах в четырехстах от правого борта субмарины и быстро приближавшейся к ней. Он закрутил штурвал, и «Ребекка» устремилась направо, пытаясь пересечь курс «Камиллы». Одновременно суперинтендант схватил трубку радиотелефона, чтобы поставить в известность Альфреда Вайкери.
Вайкери, в свою очередь, схватился за трубку телефона. У него на связи по открытой линии находился Отдел слежения за подводными лодками.
— Коммандер Брэйтуэйт, вы меня слышите?
— Да. Я слышу вас и слышал по линии весь доклад.
— Ну, и?..
— Боюсь, что у нас серьезная проблема. Корвет номер 745 находится в миле к югу от подлодки. Я уже передал приказ капитану, и корабль спешит туда. Но если «Камилле» осталось пройти всего четыре сотни ярдов, она, пожалуй, успеет раньше.
— Проклятье!
— Так что, мистер Вайкери, у вас осталось только одно средство — «Ребекка». Я предлагаю вам воспользоваться им. Ваши люди должны что-нибудь сделать, чтобы заставить лодку снизить скорость. Тогда корвет сможет успеть вмешаться.
Вайкери положил трубку обычного телефона и снова заговорил по радиотелефону:
— Суперинтендант Локвуд, это Гримсби, прием.
— Локвуд слушает, прием.
— Суперинтендант, слушайте меня внимательно. Помощь к вам идет, но сейчас я хочу, чтобы вы протаранили эту лодку.
Это слышали все — и Локвуд, и Гарри, и Роач, и Джордан, — поскольку все они жались к каюте, пытаясь хоть немного укрыться от дождя и ветра.
— Он что, спятил? — крикнул Локвуд, стараясь перекричать рев ветра и шум мотора.
— Нет, — отозвался Гарри, — это всего лишь отчаяние. Вы сможете успеть сделать это?
— Возможно... только вот мы премся прямо на палубную пушку этих подводников.
Мужчины молча переглянулись.
— В том рундуке — ну, шкафчике, — позади вас, есть спасательные жилеты. И еще, достаньте винтовки. У меня такое ощущение, что они могут нам понадобиться.