Под конвоем лжи
Шрифт:
Фогель, совершенно не отдохнувший за минувшую бессонную ночь, сел и молча уставился на хозяина кабинета. Пауль Мюллер координировал работу разведывательной сети абвера в Соединенных Штатах. Он был невысок ростом, упитан и одет в прекрасно сшитый во Франции, но уже порядком залоснившийся костюм. Его редкие волосы были смазаны бриллиантином и зачесаны назад, открывая все его ангельское личико, на котором выделялся маленький ротик с пухлыми губами, красными, словно у ребенка, который только что съел вишневый леденец.
— Подумать только, великий Курт Фогель, здесь, в моем кабинете, — с той же делано приветливой улыбкой продолжал сыпать словами Мюллер. — Чему я должен быть обязан такой радостью?
Фогель служил объектом профессиональной ревности прочих офицеров абвера. Благодаря тому, что его система V обладала особым статусом, он получал больше денег и различного снаряжения, чем другие руководители направлений. Ему также разрешали совать нос в их дела, что сделало его чрезвычайно непопулярным в агентстве.
Фогель вынул из нагрудного кармана пиджака копию записки Мюллера и помахал у того перед носом.
— Расскажите мне о Скорпионе, — потребовал он.
— Так значит, Старик все же решил обратить внимание на мою записку. Взгляните-ка на дату этого проклятого документа. Я отдал ему эту бумагу два месяца назад. Она валялась у него на столе, собирая пыль. А ведь информация — чистое золото. Но она попала в зубы Лиса и осталась валяться в его норе. — Мюллер сделал паузу, закурил сигарету и выпустил облачко дыма к потолку. — Вы знаете, Курт, мне иногда становится интересно, на чьей же стороне на самом деле Канарис.
Последнее замечание в эти дни совершенно не казалось чем-то необычным. После ареста нескольких высоких чинов абвера по обвинению в измене моральный дух на Тирпиц-уфер упал до предельно низкого уровня. Фогель чувствовал, что служба военной разведки Германии теряет управляемость. До него доходили слухи о том, что Канарис утратил расположение Гитлера. В управлении даже поговаривали, что Гиммлер вел интригу, целью которой было устранить Канариса и взять абвер под контроль СС.
— Расскажите мне о Скорпионе, — повторил Фогель.
— Я познакомился с ним на обеде в доме американского дипломата. — Мюллер откинул назад круглую голову и уставился в потолок. — Перед войной, если я не ошибаюсь, в 1937 году. Если нужны точные данные, я посмотрю в его досье. По-немецки этот парень говорит лучше меня. Убежден, что нацисты — это замечательные люди, делающие великие дела для Германии. Больше чем евреев он ненавидит только большевиков. Он говорил так, будто стремился убедить меня в своей преданности рейху. Я лично завербовал его на следующий же день. Самая легкая работа за всю мою карьеру.
— А что у него в прошлом?
Мюллер улыбнулся.
— Банковские инвестиции. Лига Плюща [10] , хорошие контакты в промышленности, ходит в друзьях с половиной Вашингтона. Поставлял нам просто превосходную информацию о военной промышленности.
Фогель сложил записку вчетверо и убрал ее в карман.
— Его имя?
— Помилуйте, он один из моих лучших агентов.
— Я хочу знать его имя.
— Наша контора течет, как решето. Вы и сами это отлично знаете. Да что я вам говорю: все об этом знают.
10
Лига Плюща — общее название для нескольких старейших и самых престижных университетов США.
— Мне нужно, чтобы копия его досье лежала через час на моем столе, — сказал Фогель, понизив голос почти до шепота. — И еще, мне нужно все, что у вас имеется на инженера.
— Информацию о Джордане вы можете получить.
— Мне необходимо все это. Если для этого мне придется обратиться к Канарису... Что ж, я готов.
— О, Курт, ради Христа! Вы же не можете всерьез собираться пойти ябедничать дяде Вилли, ведь правда?
Фогель поднялся и застегнул пиджак.
— Мне нужно знать его имя и получить его досье. — Он повернулся и вышел из кабинета.
— Курт, вернитесь! — крикнул ему вслед Мюллер. — Давайте разберемся. Господи боже...
— Если вы захотите поговорить, я буду в кабинете Старика, — сказал Фогель, неторопливо проходя по узкой приемной.
— Ладно, вы выиграли. — Мюллер запустил пухлые руки в шкаф. — Вот это треклятое досье. И вовсе незачем вам снова бежать к дяде Вилли. Иисус Христос, вы иногда бываете хуже, чем эти поганые нацисты.
Остаток утра Фогель потратил на чтение материалов о Питере Джордане. Закончив, он вынул из одного из своих несгораемых шкафов стопку папок, вернулся за стол и снова погрузился в чтение.
В первой папке содержались материалы об ирландце, который непродолжительное время использовался в качестве агента, но потом отношения с ним были прерваны, поскольку информация, предоставлявшаяся им, была очень скудна. Фогель забрал к себе его досье и включил ирландца в платежную ведомость своей системы V. Фогеля не встревожило плохое качество рапортов, которые этот агент поставлял в прошлом, — он не искал новых шпионов. У этого агента были другие качества, которые показались Фогелю привлекательными. Он работал на маленькой ферме, расположенной на малонаселенном участке норфолкского побережья Англии. Это была замечательная конспиративная квартира, достаточно близко расположенная к Лондону — три часа поездом, — в местности, не наводненной сотрудниками МИ-5.
Во второй папке находилось досье бывшего парашютиста вермахта, которому запретили прыгать после ранения в голову. Этот человек обладал всеми качествами, которые ценил Фогель: в совершенстве владел английским языком, отличался холодным умом и большим вниманием к деталям. Ульбрихт нашел его на одном из постов радиопрослушивания абвера в северной Франции. Фогель включил его в агентурный состав системы V и законсервировал до нужного момента.
Закончив чтение, Фогель отодвинул папки и набросан тексты двух радиограмм. Указал шифры, которые нужно использовать, частоты, в диапазоне которых следует вести передачи, и график сеансов передачи. После этого он поднялся и вызвал Ульбрихта.