Под крышами Парижа (сборник)
Шрифт:
Почему, интересно ей знать, с этой штукой что-то не так? Он что, видит, как в ней черви ползают, она позеленела или воняет? Если она не лучше мальчуковой сраки, елду совать, она ее съест… а если ему круглую дырку подавай, так и у нее очко имеется!
Но она допускает ошибку, козыряя этой бонн-буш перед Питером. Он смотрит на нее, нюхает и сует внутрь один свой длинный палец, не успевает Лапуся заметить, что происходит. Генри считает, что и это смешно, но, когда Питер обхватывает руками задницу Лапуси и целует ее в шахну, он вздрагивает от неожиданности так же, как и пизда.
Лапуся
Генри хочется развлечься хорошенько. Он тут вдали от дома и в кои-то веки, говорит он нам, может поступать, как его душе угодно. Так не устроить ли нам ночку? Мы тут все друзья, знаем, что такое весь этот мир и т. д. и т. п., он вполне себе пускается философствовать по такому поводу. Наконец оборачивается к Лапусе. Если она будет покладиста, он ей все компенсирует. Лапуся велит ему засунуть деньги себе в жопу… но причин, по которым нам не стоит повеселиться, нет.
Я не так уверен, что мне хочется спускать штаны в присутствии этого Генри… но со мной он себя ведет достаточно прямо. Я решаю, что его интересуют только такие, как Питер. В этом смысле он очень похож на Эрнеста, только тот вот тоже, пиздой ушибленный.
Ему надо кое в чем признаться, Генри этому. Поскольку он знаком с Лапусей, то часто думал, какова она, когда ей ввинчивают… о да, он раздумывал о том, чтоб ее выебать, но женщины его попросту больше не распаляют, как это бывало раньше! Но ему бы хотелось посмотреть, как ее завалят. Такое видеть вообще довольно просто… во всех борделях Парижа есть подглядки… но он никогда не видел за этим занятием приличную девушку, какую-нибудь свою знакомую.
Мля, не собираюсь я этого богатого мерзавца развлекать! Но у меня эрекция, похоже, уже стала постоянной приблудой, и если я не выебу Лапусю, вероятно, потом мне придется платить какой-нибудь шлюхе… Я притягиваю ее себе на колени, когда она проходит мимо. Задрав юбку, она пристраивается жопкой к Джону Четвергу, чтоб я ее потискал.
Лапуся так же готова улечься, как я – ей заправить… бедра у нее горят и между ними сок. А ее кущи…. прямо-таки первоначальная неопалимая купина… Щекоча ей фигу, я себя чувствую человеком, который того и гляди обмакнет палец в горшок раскаленного свинца. Она раздвигает ноги, и по комнате разливается эта роскошная вонь пизды.
Исусе, я б выебал ее на ступеньках Палэ-де-Жюстис, в самом центре Пляс-де-ля-Конкорд, перед всем военным парадом! Я забрасываю ей ноги повыше и стаскиваю с нее туфли… она скатывается у меня с колен и ложится навзничь передо мной, пока я снимаю с нее чулки. Питер едва не обсирается от возбуждения.
Лапуся лежит на тахте и ерзает, пока я раздеваюсь… пытается подманить Питера, чтоб подошел и снова поцеловал ее в мохнатку… но не успевает убедить его, как я на нее залез. Хер мой у нее под хвостом, не успевает она сообразить, что происходит, и она уже пинает тахту так сильно, что пружины того и гляди полетят в разные стороны по всей комнате.
Питер сидит на коленях у Генри… ширинка у него расстегнута, и Генри щекочет ему болт… Питер сует руку в штаны Генри и принимается дергать его за хуй… тут все начинает напоминать
Да, визжи, пизда! Нож у тебя в животе, твою матку забивают, твоя кон чувствует в себе острие….
Питер раздевается, и когда Лапуся видит его голым, болт тверд и напряжен, – умоляет его подойти и дать ей потрогать. Этот маленький мерзавец, у него пиджак двусторонний, он пол себе меняет один на другой, как хамелеон….. стоит и позволяет ей играть со своим хуем, и щупать ему яйца, и щипать за ноги. Затем, решив, что она готова на этот счет быть покладистой, хочет вставить этот хуй ей в рот.
Лапуся не произносит такого, чего от нее обычно ждешь. Смотрит на него с выражением, гласящим, что она считает это великолепной мыслью… позволяет ему потереться яйцами ей о рот… и потом их целует. Такая прекрасная пизда целует яйца этому хорошенькому мерзавцу! От этого просто хочется ее удавить, ну или хотя бы надавать по башке, чтоб опомнилась. Я ебу ее так, будто загоняю горшок ей в абрико-фандю, но ее б и козел таранил между ног – и ей бы нравилось…. она просто немного похрюкивает и лижет волосню Питеру.
Сделать ей или не стоит, спрашивает Лапуся у своего Генри? Он уже шокирован или она должна показать ему такое, что он запомнит на всю жизнь, какую изумительную пизду мог бы заполучить себе в жены? Глупый это вопрос… на него есть только один ответ, и все его знают… Одной рукой она обхватывает Питера за жопу, и он нагибается над тахтой. Затем она сует его елду себе в рот, оттягивает назад кожу и сосет.
Я трезвее всех в этой комнате, включая уже и Питера, когда вино успокоилось у него в желудке, но ощущаю, как пол мягко покачивается под нами… Тут до меня доходит… Я кончаю и чувствую, что, должно быть, пронзил хуем суку чуть ли не насквозь. Но она сдерживается…. Я пропитываю ей всю матку молофьей, а она кончать никак не желает. Во рту у меня потом так, будто соли наелся. Я встаю налить вина.
Вот теперь Генри в шоке. Явно же не после того, как я ее выеб? Видно же почему… заглянуть ей только между бедер, все это у нее из пизды прет…. но Генри не знает Питера. Если в пизде молофья, ему она просто еще слаще…. Он кусает Лапусю за ляжки, щекочет ей живот своим длинным красным языком…. потом целует ей манду.
Генри цокает языком, как старуха… а Питеру, похоже, очень нравится его шокировать… он сует язык в манду Лапусе и высовывает его, с него капает… после чего вылакивает все, что накапало ей в шахну. Отсасывает ее начисто, и, если там хоть один сперматозоид спасся, он, должно быть, затаился в углу и держится за жизнь свою зубами.
Но когда Питер кончает сосать Лапусе пизду, с ним всё, и ей не удается его за этим занятием удержать. Он вытаскивает хуй у нее изо рта, переворачивает ее с таким презрением, словно она его сестра Таня, и играет с ней. А Лапусе нравится напропалую.
Ох, должно быть, она обезумела, говорит она, что позволяет этому мальчику, он же еще совсем дитя…. этому хуесосу, вообще-то, так с нею обходиться. Но собственное безумие, судя по всему, ее не сильно беспокоит. Она разрешает ему сосать титьки, кусать ей живот… тщательно всю ее обойти. И когда Питер, уложив ее на живот, задирает ей жопу повыше и сам пристраивается сзади, она положительно смиренна.