Под Локком
Шрифт:
— Вот, — Декс протянул мне кусочек, поставив содовую прямо между нами.
— Что? — я посмотрела на семечки в хлебе.
— Съешь, детка, — он приподнял кусочек хлеба выше.
— Я не голодна, — я потрясла головой, возвращая взгляд на него.
Декс приподнял кусочек еще выше так, что тот оказался напротив моего рта.
— Меня не волнует голодна ли ты. Это должно тебя успокоить.
Желание поспорить с ним появилось тут же, но один его тяжелый, бескомпромиссный взгляд, и я поняла, что это бесполезно. Это не подходящий момент для спора с ним. Я взяла хлеб из его руки и медленно
Он наблюдал за мной, пока не осталось четверть кусочка, тогда он открыл банку и протянул ее мне через минуту, как только я проглотила последний кусочек орехового хлеба.
— Мне стоило надрать его гребаный зад за то, как он с тобой разговаривал, — пробормотал он, когда я делала первый глоток Колы.
Это было чудом, что я не подавилась. Ведь он разговаривал со мной, как с тупицей, по крайней мере, три раза до этого момента? Я знала, что, по-видимому, у меня было какого-черта выражение лица, потому что выражение его лица померкло.
Ладно, возможно, я и не заостряла внимание на том, насколько лицемерным он был.
Даже если Сонни и сказал, что он был безвреден, это не означало, что его слова были мягкими и заботливыми. Он, вероятно, возился со мной лишь из чувства вины. Пофиг.
— Все в порядке, — прощебетала я.
— Нет, не в порядке, — он приблизил свою голову ко мне, пытаясь уловить мой взгляд снова. — Он тебя напугал?
Я всосала воздух, чувствуя, что мое сердце не вылетает, как вначале.
— Он застал меня врасплох, — выдохнула я. Двое мужчин заставили меня почувствовать себя куском дерьма меньше чем за неделю, должно быть я установила новый мировой рекорд.
Декс напрягся, а затем, выпрямившись, встал напротив меня, положив свои руки по бокам моих ног. Он долго молчал. В его глазах отражались тысячи эмоций, которые я не могла распознать под его тщательно контролируемой маской. На долю секунды я пожалела, что не знаю его лучше, чтобы понять, что творится у него в мозгу. Но также быстро, как появился порыв, он тут же исчез.
Я вдыхала через нос, а выдыхала через рот, сознательно, все время, пока он не почесал свой нос.
— Этого больше не повторится.
Невозможно, чтобы он мне такое пообещал. Не может быть. Но эта магнетическая, горячая жестокость все еще курсировала по его плечам и груди, захватывая меня даже больше, чем его физически привлекательная верхняя часть.
— Я поговорю с Риком, заставлю его извиниться, детка. Мне не нужно, чтобы ты боялась. Он никчемный пьяница.
Глядя в сторону, я один раз медленно пожала плечами. Его дыхание было шумным. Я задумалась о том, как приятно, что он стоял передо мной, пытаясь меня успокоить после того как его друг на меня наорал. Но я этого не понимала. Всего несколько дней назад он вел себя как псих. На прошлой неделе он пытался меня выгнать. Я не понимала всего. Это заставляло меня чувствовать себя некомфортно и сбитой с толку.
— Я сейчас в порядке, — прошептала я.
Он не двигался и не сказал
Я подвинулась вперед на стойке, виляя своим задом, как будто он висел над обрывом, но Декс стоял так близко, что я не могла нормально спрыгнуть и не прижаться к нему полностью.
— Я хочу сейчас слезть.
Конечно же, он не сдвинулся с места.
— Посиди еще немножко.
— Я в порядке, — настаивала я, борясь с необходимостью посмотреть ему в лицо.
Его рука скользнула по моему колену. Даже через толстую ткань моих коричневых брюк она пылала. Или, по крайней мере, как будто моя кровь двинулась в одну определенную точку под кожей. Тьфу ты, предательское тело.
— Айрис, почему ты не смотришь на меня?
Вот черт.
Его голос стал таким нежным, глубоким, когда он произнес мое имя, что заставил меня почувствовать, будто внутри меня зажгли спичку… Черт. Меня. Подери. Я не думала, что он знает, как меня зовут. Он использовал его всего один раз, с тех пор как я работаю в «Пинз».
— Я просто хочу спуститься, — сказала я ему, продолжая пялиться на его руки.
Декс сжал мои бедра.
— Ты спустишься после того, как расскажешь мне, почему ты все еще не хочешь смотреть мне в лицо.
— Пожалуйста, — продолжала настаивать я.
— Нет.
— Я хочу спуститься.
— Нет, — он снова меня сжал.
— Дай мне спуститься.
— Нет.
Вот блядь. Раздраженная как ад, я подняла свою голову к нему.
— В одну минуту, ты ведешь себя как хренов придурок, — я что, бросила только что х-бомбу опять? Ну да, да, я это сделала. — В следующую минуту, ты относишь меня в мою комнату, делишься своей заначкой хлеба со мной. Это не имеет смысла, — я сказала честно. — Я не хочу на тебя смотреть, потому что ты ранишь мои чувства. Понятно? Я не знаю, что и думать.
А он просто моргнул.
— И все?
Моя голова откинулась назад так, что я смотрела на потолок. Этот парень реален?
— Ритц, да ладно. Это поэтому ты не хочешь на меня смотреть? Потому что я разговариваю своей задницей?
Вопрос прозвучал так обыденно, будто он спрашивал у меня, чем я хочу заправить салат: сметаной или итальянским соусом. Так раздражает.
— Этого не достаточно? — я, возможно, немного простонала свои слова.
Этот мудак начал хихикать.
— Не злись так, — подушечки его пальцев прочертили линию от моего бедра вниз к колену в такой интимной, деликатной манере, что это казалось странным поступком от мужчины, которого я встретила неделю назад.
— Я ведь говорил тебе, это была ошибка. Сколько еще раз мне придется сказать, что мне жаль?
Я посмотрела прямо на него, в ответ он смотрел на меня круглыми любопытными глазами.
— Я знаю. Но ты назвал меня идиоткой только за то, что я попросила тебя помочь мне во второй день. Кто так делает? — По правде сказать, я возможно и была идиоткой. Потому что умные люди закрывают свой рот, принимая извинения, но это ведь я, и мой рот все еще открывался. — Последний раз меня называли долбаной-кем-то-там три года назад, когда я купила телевизор на распродаже в Черную Пятницу в Волмарте для своего младшего брата. Но знаешь что? Тогда мне было пофиг. — «Но» подразумевало, что заботит сейчас.