Под маской хеппи-энда
Шрифт:
– Пять, четыре, три, два, один... – считал вслух бородач в гавайской рубашке навыпуск, разгибая пальцы.
Он кивнул мадам президент, и Кэтрин, увидев красную лампочку, загоревшуюся на камере, поняла, что прямой эфир начался. Несмотря на поздний час, наверняка десятки миллионов американцев смотрят ее выступление, ведь в последние дни все ждали одного – ее неминуемой отставки.
Президент США Кэтрин Кросби Форрест произнесла:
– Дорогие сограждане! Неотложные обстоятельства вынудили меня обратиться к вам, чтобы внести ясность в сложившуюся нелегкую политическую ситуацию... В силу обстоятельств я приняла нелегкое решение – сложить с себя добровольно и досрочно полномочия президента Соединенных
Кэтрин понимала, что не только десятки миллионов американцев прилипли сейчас к экранам, но и все, кто находился в Овальном кабинете, затаили дыхание. Кэтрин не торопясь взяла чернильную ручку с золотым пером, медленно открутила колпачок, еще раз пробежала глазами текст декрета, а затем, в прямом эфире, поставила под ним свою подпись.
По Овальному кабинету прокатился легкий вздох. Кэтрин, так же медленно закрутив колпачок ручки, отложила ее в сторону. Ее выступление, собственно, на этом закончилось. Она видела вице-президента Гриффита, нетерпеливо переминавшегося с ноги на ногу, а около него стоял облаченный в мантию судья Верховного суда с конституцией в руках. Они ждут, когда же она освободит место, чтобы потом, в прямом эфире, привести к присяге нового, сорок пятого президента США, Джеффри Мильдреда Гриффита.
– Однако декрет, который я подписала, вовсе не является декретом о моей добровольной отставке, – произнесла вдруг Кэтрин.
Телевизионщики, чуя небывалую сенсацию, выпучили глаза, а красная лампочка свидетельствовала о том, что прямой эфир продолжается. На телесуфлере не было больше ни единого слова, но ведь то, что собиралась сейчас сказать и сделать Кэтрин, было ее тайной. Кто бы мог подумать, что именно русские окажут ей такую услугу!
– Это декрет об отстранении от должности вице-президента Джеффри Гриффита, – произнесла жестко Кэтрин. – В моем распоряжении находятся неопровержимые доказательства того, что бывший вице-президент намеренно инициировал скандал, желая одного – моей отставки. Таким образом Джеффри Гриффит, которого я, увы, считала если не своим другом, то, во всяком случае, лояльным сотрудником своей администрации, намеревался прийти к власти и стать президентом Америки, выполняя всего лишь прямые приказания своего покровителя, миллиардера Энтони делль’Аммы, известного своими связями с организованной преступностью. В данный момент мистера делль’Амму арестовывают – ему инкриминируется ряд преступлений, в том числе организация убийства моего мужа, президента Томаса Джефферсона Форреста!
Кэтрин видела, как побледнел вице-президент, а вслед за тем из рук изумленного судьи Верховного суда выпала конституция.
– Все выдвинутые против меня обвинения беспочвенны, – продолжала Кэтрин. – Более того, думаю, господин бывший вице-президент сможет сейчас, в прямом эфире, подтвердить мои слова. Или ты, Джеффри, намерен трусливо сбежать? Покажите лицо господина бывшего вице-президента крупным планом!
Одну из камер срочно развернули – Кэтрин увидела трясущуюся пепельную физиономию своего бывшего заместителя, его покрытый капельками пота лоб, бегающие глаза.
– Полный бред... Я ничего не понимаю... Госпожа президент сошла с ума... Она пытается любой ценой удержаться на посту... – выплевывал фразы Джеффри Гриффит.
– Это все, что вы можете сказать в свое оправдание, Джеффри? – саркастически улыбнулась Кэтрин. – Да, скажем прямо, негусто! Тогда, прошу вас, объясните всем нам, а также всей Америке и всему миру, как вас зовут на самом деле. Ведь вы вовсе не Джеффри Мильдред Гриффит. Ваше подлинное имя – Джеффри Мильдред Ассео, не так ли? Ваш отец был казнен как убийца, а вы до сих пор верите, что он невиновен. И поэтому вы готовы отправить на смерть Ларри Перкинса, признанного виновным в убийстве моего мужа, прекрасно зная, что Перкинс невиновен. А ведь у него тоже имеются дети...
– Нет! – закричал вдруг бывший вице-президент. – Молчи, тварь! Это ты виновата! Ты убила его! Ты и твой муж! Вы должны заплатить за это! Заплатить! Мой отец был невиновен, невиновен! Ты слышишь?
И Джеффри Гриффит, от которого в ужасе шарахнулись члены кабинета, грязно выругался и выбежал прочь. Кэтрин, смотря в камеру и не скрывая своей улыбки победительницы, произнесла:
– Дамы и господа, вы сами стали свидетелями признания бывшего вице-президента в прямом эфире. Прошу вас не беспокоиться – далеко он не уйдет, наверняка его уже скрутили агенты Секретной службы. Те агенты, конечно же, что не работают на Энтони делль’Амму, те агенты, что преданы мне, те агенты, что преданы конституции, те агенты, что преданы Америке, наконец, те агенты, что не имеют отношения к убийству моего мужа, президента Тома Форреста, и к убийствам многочисленных свидетелей, в том числе журналиста Филиппа Карлайла и его супруги Джинджер...
Таня
Выступление Кэтти я видела не в прямом эфире, а в записи. Впрочем, его крутили по телеканалам каждый день в течение последующих нескольких недель едва ли не по двадцать раз в день, и ее обращение к нации сразу же стало частью американской истории, так же, как и случайно заснятое на любительскую кинокамеру убийство президента Кеннеди в Далласе.
Мы с преподобным Доном Роузом находились на пути в Вашингтон, когда все радиостанции разнесли весть о том, что мадам президент обращается к Америке с речью и в прямом эфире подписывает декрет о своей отставке. Помню, как преподобный буквально завыл и чуть ли не заплакал, но потом...
Потом произошло чудо, и комментаторы, вначале смолкнув на несколько мгновений, принялись, перебивая друг друга, твердить о том, что в Белом доме происходит что-то невероятное: президент не ушла в отставку, а отстранила от должности своего заместителя, который, оказывается, был напрямую связан с делль’Аммой. И Джеффри Гриффит сам себя дискредитировал в прямом эфире, практически сознавшись в разработке заговора против Кэтти. Затем вице-президент трусливо бежал, но был пойман в коридорах Белого дома, скручен агентами Секретной службы, а затем передан на руки ФБР...
В Вашингтон мы попали под утро: город походил больше не на чопорную столицу, а на развеселый Новый Орлеан: всюду ликующие типы в карнавальных костюмах, песни, музыка, алкоголь. Так простые американцы отмечали разоблачение невиданного заговора и то, что Кэтти все же осталась президентом. Надо же, всего несколько часов назад те же самые люди с пеной у рта требовали ее отставки, а теперь они боготворят ее не меньше, чем аргентинцы свою Эвиту...
Мы с преподобным и не рассчитывали попасть в Белый дом, однако нас пропустили – по личному приказанию мадам президента. Кто бы мог подумать – в Овальном кабинете, где всего пару часов разыгралась вселенская трагедия, нас ждал дядя Вася, живой и невредимый!
Я впервые увидела так близко Кэтти: для своих шестидесяти она хорошо сохранилась. Преподобный, оказавшись подле Кэтти, забормотал:
– Это все я... Я так виноват перед тобой, Кэтти. Но я не хотел...
Мадам президент сурово сказала:
– Дон, мы поговорим с тобой позднее. А сейчас ты должен дать показания – новый директор ФБР ждет тебя!
А затем мы пили кофе и беседовали. Дядя Вася, взяв на себя функции рассказчика, начал с вопроса:
– Мадам президент, вы, наверное, вряд ли помните дело Стивена Ассео?