Под-Московье
Шрифт:
– Конечно, – пробормотала Нюта, глядя на него. «И один из них сейчас сидит передо мной», – мысленно добавила она.
– Такие люди, как правило, артистичны, им необходимо внимание, они словно бы подпитываются чужой энергией. Значит, их тоже вполне можно считать вампирами – энергетическими.
– Да, – уже увереннее сказала Нюта и подумала про Кирилла.
– Интересно, что все остальные люди делятся на тех, кто видит их особенности, и тех, которые не видят или не обращают внимания, – таких большинство. Ты, как и героиня романа, – из тех, кто видит. Да и оборотней среди людей тоже полно, и они не всегда злые. Очень много информации можно почерпнуть из самых
Нюта кивнула: в последнее время Кирилл, чтобы не выяснять постоянно отношения, рассказывал ей о Зоопарке, показывая картинки в брошюре.
– Так вот. Слепым, ощупывавшим этого зверя, попадались разные части его тела, и у каждого в отдельности сложилось ложное представление. Но если эти представления суммировать, получилась бы правда. Так и писатели. Если писатель чего-то стоит, ему удается правильно показать какую-то часть жизни, хотя иногда он и сам не подозревает о том. Вот и автор твоей книги описывала, в сущности, действительность, думая, что сочиняет сказку И из всех этих описаний, как из мозаики, можно сложить картину мира.
Нюта осмелела и рассказала Вэлу, как Крыся плакала над пестрой глянцевой книжечкой.
– Вот видишь, – сказал тот, – даже такой писательнице, как мне кажется, не слишком талантливой, удалось что-то схватить, раз твоя подруга выдала такую эмоциональную реакцию. Хотя наверняка она и представить не могла, в каких условиях будут читать ее книжку и что именно вызовет слезы. Наверняка, была бы очень удивлена. А вот если бы твоя подруга заскучала над книгой и не стала читать, тогда было бы понятно, что книжка действительно плоха. Впрочем, бывает так, что кому-то скучно, а кто-то, наоборот, ту же самую книгу читает взахлеб. Все это очень субъективно.
Нюта так и не поняла, по каким признакам можно отличить хорошую книгу от плохой, но переспрашивать постеснялась. Возможно, однозначного ответа на этот вопрос просто не было. К тому же Вэл всегда говорил с иронией, словно чуть посмеиваясь над собой, поэтому понять, шутит он или говорит серьезно, было очень трудно.
– Я вижу, ты уже приходишь в себя, – весело отметил тем временем Вэл. – Хочу в качестве развлечения кое с кем тебя познакомить. Тут у нас сектанты бродячие остановились…
Нюта испугалась: слово «сектанты» ассоциировалось у нее с чем-то нехорошим. Но Вэл успокоил ее, сказав, что на самом деле они вполне вменяемые ребята, доброжелательные и открытые, тоже пытаются на свой лад искать истину.
Два парня чуть постарше самой Нюты сидели в столовой и пили чай. Они и вправду оказались веселыми и общительными, но, начав рассказывать о своей вере, сразу сделались серьезными.
– Мы верим в учение Того, кто предсказал Катастрофу, – сказал светловолосый, коротко стриженный крепыш, которого звали Иваном.
– А кто ее предсказал? – заинтересовалась Нюта.
– Ну, вообще-то, говорят, многие предсказывали. Но наш Учитель предвидел и то, что некоторые уцелеют и станут жить под землей, – отозвался второй, худой темноволосый юноша с бездонными глазами по имени Слава.
– А как узнать побольше о его предсказаниях? – спросила Нюта.
– Увы, в этом-то одна из главных наших проблем, – развел руками парень. – За столько лет книги Учителя зачитали до дыр и растащили на цитаты. Теперь приходится передавать предания из уст в уста. Но все предсказанное в них сбылось – и насчет красных, и насчет фашистов. Ходят даже слухи, что Учитель, неузнанный, путешествует по метро. Поэтому мы тоже не сидим на месте – ищем встречи с ним, чтобы услышать новые откровения. Уже целое поколение сменилось в пути. Но кое-какие реликвии у нас сохранились.
И он с величайшей осторожностью предъявил Нюте два фрагмента обложек, заботливо запаянные в целлофан. На одном, желто-коричневом, выделялось написанное размытыми бледно-желтыми буквами «…умер…». Ясно было, что это лишь часть слова или фразы, но теперь, конечно, не представлялось возможным установить, кто именно умер, когда и по какой причине. На другом, совсем маленьком, на черном фоне бронзой отливали не то буквы, не то цифры «03».
– Вот видите, – сказал Слава, – тут тоже может быть разное толкование. Если это цифры, то, возможно, они имеют отношение к экстренной медицинской службе, которая когда-то существовала наверху. 03 был номер ее телефона. Если же считать, что это буквы О и 3, то приходит на ум Оз Великий и Ужасный из старых детских сказок. Впрочем, это лишь самые распространенные толкования, на самом деле различных предположений и теорий довольно много. Один из наших братьев пишет об этом книгу.
Нюта очень заинтересовалась. Уходя, сектанты заверили ее, что, как только книга будет готова, они непременно дадут ей почитать.
Последняя группа посетительниц и вовсе ошеломила победительницу Зверя. Это были четыре девушки от пятнадцати до двадцати двух лет, которые объявили себя поклонницами Нюты. Все они обрились наголо по примеру Нюты, а многие специально нарисовали себе шрамы. Кроме того девушки принципиально носили исключительно мужскую одежду, по возможности военную, при встрече обменивались какими-то странными рублеными жестами и называли себя спасательницами. Проблема была в том, что все они были разного роста и комплекции, поэтому выглядели вместе несколько комично. Впрочем, одна, высокая блондинка по имени Дина, была очень похожа на Нюту. По всей станции спасательницы развесили листовки собственного изготовления, на которых не слишком умело была изображена суровая, большеглазая, наголо обритая девица с указующим пальцем. «А ты готова защитить свою станцию?» – вопрошала подпись под рисунком. Выглядело это все немного по-детски, но Зотов инициативу молодежи почему-то одобрил и велел одному из немногих оставшихся сталкеров провести с девушкам несколько занятий по обучению приемам рукопашного боя и стрельбе.
От всей этой суеты Нюта чувствовала себя безумно усталой. Единственное, что ее на самом деле интересовало, – разговоры с Алеком. Оказывается, парень знал ее мать и еще нескольких людей, которых она помнила с детства, и она не уставала его расспрашивать:
– А ребенок, который должен был родиться у мамы? Кто у меня появился? Братик или сестренка?
Алек сокрушенно вздыхал.
– Это был мальчик. Но он прожил совсем недолго, бедняжка. Доктор сказал, что он появился на свет со врожденным пороком сердца. Несколько месяцев помучался, плакал все время.
– Бедная мама, – вздыхала Нюта. – А сильно она изменилась?
Алек пожимал плечами:
– Я даже не знаю. Ты, наверное, решишь, что сильно, а вот мне кажется, что нет, я ведь ее каждый день видел.
– А обо мне она вспоминает?
– Конечно, каждый день. Говорит: «Где-то теперь моя девочка? Жива ли она?»
– Может быть, ты сходишь на Беговую и сообщишь, что я жива и скоро приду? Или, еще лучше, приведешь сюда ее? – с надеждой предлагала девушка, но Алек не соглашался: