Под напряжением
Шрифт:
Нет, решил Дельрей. Ответ может быть только один, и он больше не мог от него просто так отмахиваться: Брент его насадил.
Через свои связи в министерстве национальной безопасности Дельрей попытался выяснить, приобретал ли Брент под своим реальным или под каким-то из двенадцати вымышленных имен билет на самолет. Никаких сведений на этот счет не было, хотя любой профессиональный агент знает, где можно добыть документы, которые примет любая авиакомпания.
— Любимый?..
Дельрей даже вздрогнул от неожиданности при звуке
— Ты какой-то сильно задумчивый сегодня, — сказала она. Дельрея поражало, до какой степени Серена была похожа на актрису и продюсера Джаду Пинкетт Смит. — Ты все думал и думал над чем-то вчера вечером перед сном, продолжаешь думать и сегодня. Боюсь, что ты не переставал думать даже во сне.
Он хотел было попытаться что-то объяснить ей, но смог лишь выдавить:
— Боюсь, что меня вчера вышибли пинком под зад.
— Что?! — Серена была явно потрясена. — Макдэниел выгнал тебя?
— Напротив, поблагодарил.
— Но…
— Иногда благодарность всего лишь благодарность, но порой ее реальное значение: «Начинай, парень, собирать вещички…» Ну, скажем помягче, меня выживают. Что, по сути, одно и то же.
— Я думаю, ты преувеличиваешь.
— Но он постоянно забывает сообщать мне новые факты по делу.
— По делу об электричестве?
— Да. Мне звонит Линкольн, Лон Селлитто. Даже ассистент Такера звонит мне, но не он.
Дельрей скрыл от нее основную причину своего беспокойства — возможность привлечения к суду за похищенные сто тысяч долларов.
Однако еще больше его расстраивало то, что он был практически уверен: Уильям Брент обладал какими-то сведениями, которые могли бы остановить эти жуткие теракты. Сведениями, которые исчезли вместе с ним.
Серена подошла и села рядом, протянула ему Престона, который с радостью схватил своими крошечными пальчиками большой палец отца, отчего на душе у того немного полегчало.
— Я очень тебе сочувствую, любимый.
Дельрей посмотрел в окно на сложную геометрию зданий, за которыми вдали виднелись каменные опоры Бруклинского моста. Ему на память пришел отрывок из стихотворения Уолта Уитмена «Бруклинский паром»: «Лучшее из того, что я сделал, казалось мне пустым и подозрительным; Мои возвышенные мысли, а может, вы были просто недалекими?» [6]
Уитменовские слова теперь он мог применить и к себе самому. Яркий фасад Фреда Дельрея: классный, горячий, крутой мужик, с время от времени — наверное, чаще, чем время от времени — проскальзывающей мыслью: а что, если все это не более чем самообман?
6
Перевод А. Пустогарова.
Следующие строки стихотворения Уитмена били прямо в цель: «Не вы одни знаете,
«Что же мне делать?» — думал Фред.
«Справедливость для Земли»…
Он с грустью вспомнил свой отказ посетить конференцию довольно высокого уровня, посвященную сбору и анализу сведений, полученных с помощью сверхсовременных технологий. Конференция называлась «Образ будущего».
Тогда, выйдя на улицу, Дельрей злобно произнес: «Ну ее к дьяволу, эту образину!» — скатал программку в комок и швырнул в урну.
7
Перевод А. Пустогарова.
— Не забывай, ты дома, — услышал он голос жены, вытиравшей рот Престону. Ребенок смеялся и хотел, чтобы с ним поиграли.
— Понимаешь, — сказал Фред, — у меня была одна очень важная нить в том деле. И она исчезла. По правде говоря, я потерял ее. Доверился человеку, которому мне не следовало доверять. В общем, я выбыл из игры.
— Информатор? Сбежал от тебя?
Он был в дюйме от того, чтобы выложить ей всю правду о ста тысячах. И все-таки промолчал.
— Сбежал и исчез, — пробормотал Дельрей.
— Сбежал и исчез? И то и другое? — Лицо Серены сделалось наигранно мрачным. — Не говори только, что он к тому же еще пропал и скрылся.
Агент невольно улыбнулся.
— Я пользуюсь услугами только очень талантливых информаторов. — Лицо жены снова сделалось серьезным. — За два года он ни разу не пропустил ни одной встречи и отвечал на все мои звонки.
«С одним небольшим исключением: за все те два года я ни разу не заплатил ему, не получив от него информацию».
— И что же ты собираешься делать? — спросила Серена.
— Не знаю, — ответил он честно.
— Тогда можешь сделать мне одолжение?
— Думаю, что да. Какое?
— Помнишь, ты как-то обещал мне разобраться со всеми теми вещами в подвале?
Первой реакцией Дельрея было сказать: «Ты шутишь, дорогая», — но затем, вспомнив, что в деле Гальта у него нет ни одной нити, он молча снял ребенка с колен, встал и последовал за женой вниз.
56
Рон Пуласки все еще слышал звук. Глухой удар, а затем треск.
О, треск… Звук, который он не выносил.
Он вспомнил те времена, когда только начинал работать с Линкольном и Амелией, как однажды из-за своей же собственной невнимательности получил удар битой или дубинкой по голове. Рон знал о происшедшем чисто теоретически, так как никаких подробностей вспомнить не мог. И все случилось из-за элементарной невнимательности. Он свернул за угол, не позаботившись проверить, где находится преступник, и в результате был оглушен.