Под небом Эстреллы. Антар и Малица. Начало пути
Шрифт:
Все Жаборотышу убогому достанется?
Не бывать тому, Антарес грозный свидетелем словам тем станет!
Сладко прижмурился Юарт, на перине мягкой разлёгшись – блазился ему терем высокий, холопьём покорным срубленный, не хуже, чем у батюшки его родного, бойт-ярина родовитого, да кони горячие, справные, выезд богатый, борзые псы на собственной псарне. А, уж, жену какую взять за себя можно, даже, на род боярский замахнувшись!
Мало ли девиц справных по светёлкам боярским рассовано? Честь какая ему будет, да почёт?
Алтау, даром что купец богатейший,
Он, Юарт, спину гнуть ни перед кем не желает, он и сам, с усами, сам сын бойт-ярский, а, что мать у него из града, так она – дочь старосты городского. Небось, не чета холопью чёрному!
Два сына у отца бойт-ярина, а он, Юарт, по возрасту, младший самый.
Старший с бойт-ярином в поход дальний отправился, с князьями чужими ратиться за земли далёкие, вторый же, дружок его, Степарх, тут поныне за хозяйством приглядывает, а он, Юарт, подле него кружит, момента выжидает.
Но, почему, не вместо его?
Несправедлива Дану – что стоило богине повелеть ему в роду бойт-ярском родиться, а, того лучше, в княжеском?
Эх!
Как представил себя Юарт в плаще алом, на коне горячем, а за ним дружина лихая!
Аж, сердце зашлось!
Чем он, Юарт, хуже братьев своих? Тем, что не в том гнезде родился?
Он в сто раз лучше Степарха, даром, что мать, простая девка из града торгового? Степарх, сын бойт-ярский, грамоту плохо разумеет, и груб, и заносчив, вина, к тому ж, пьёт без меры, да мёд хмельной зело любит.
От сына таковского, во хмелю буйного, один разор, да убытки и хозяйству, и чести бойт-ярской урон.
Он и ныне, небось, в трактире сидит, с воями своими беспутными, вместо того, чтобы усадьбу, отцом доверенную, доглядывать, за людишками бдить. Они, людишки, без хозяйского глазу наглеют, в искушение входят.
У него, у Юарта, строго всё, не забалуешь!
Юарт гневно фыркнул, припомнив, как работные на заимке к воям княжьим прилепившись, уху трескали с общего котла.
Никакого вежества не имеют – где они, холопьё черное, а где, вои княжьи? Пусть и захудалый князёк Оихель, из леса Дикого. Сколь там воев у него – раз, два и обчёлся? Брешут люди, наверное, что князь Оихель усадьбу боярскую спалил, да владетельных самих, смертью лютой покарал! За кого? За жонку глупую? Сам, поди, виру взял, а слух пустил для пущей важности. А может и не брешут – за обиду мстить должен страшно, иначе, какой же он князь?
Рухлядь у лесных и впрямь, знатная идёт, денег больших стоит, да, только Антар – простодыра, не смыслит в том ничего.
Эльфка лесная мороку на него напустила, вот он и скупает всё втридорога, делу общему в убыток прямой.
Алтау прознает – будет Жаборотышу на орехи!
Тут у Юарта мыслишка гнусная зародилась, парень, аж с лежанки вскочил, по комнате закружился. Вот бы выгорел замысел его хитрый.
То-то он свои проблемы бы порешал, заодно от братца-злыдня избавился.
Ноги в руки, подхватился парень и был таков, только снег
Силаст, даром, что старый годами, да умом всё ещё скор был – почуял слуга добрый замысел тёмный, все дела свои забросил, об ужине не помышляя, крадучись, за сыном хозяйским ринулся, таясь по углам на улицах стылых.
Слишком ярко глаза горели у Юарта, так торопился, что и не заметил, как за ним соглядатай увязался.
В трактир направился Юарт шагом скорым – знал он точно, Степарх там и вои его там же.
*
В едальню добрую Юарт, не вбежал – ворвался, шапку с головы кудрявой стянул, огляделся, дух переводя.
Толстый Хоув, трактирщик местный, одним глазом покосился на вошедшего – он, Юарт, ничего, парень справный, хоть и годами своими невелик, да, ладен, грамотен и хитёр. Одно плохо – прибытку с него нет никакого, не пьёт Юарт хмельного вовсе, про то все ведают.
Да и право, дело – молод он ещё для медов крепких, хотя, вот Степарх, сын бойт-ярский, от них никогда не отказывается.
Степенно кивнув хозяину, Юарт, бочком-бочком, протиснулся к угловому столу, за которым и пировал брат его по матери.
Хотя, кому – брат, а, кому и враг ненавистный.
Про то, одному Юарту ведомо, да матери его, Айяке.
– Здоров будь, бойт-ярич. – поклонился Юарт Степарху краснолицему, мёда уже братину опроставшему, шапкой пол заметая. А, что? С него не убудет, спина не переломится, но для дела полезно.
За столом притихли было, затем, сызнова зашумели, признали, кто к ним припожаловал.
– Юарт! – ухмыльнулся в усы седые Празд, дружинник бойт-ярский. – Чего тебе? Неужто, вина зелена выпить с нами восхотелось? Аль, случилось что?
Степарх, бойт-ярич, в нарядном камзоле, хоть и промолчал солидно, но смотрел благосклонно, глазами мутными – небось, изрядно мёда хмельного на грудь молодецкую принял.
Что, ему-то? Он, сын молодший, чуть выше, чем дружинник старшой. Наследовать ему нечего. Разве что, брат от щедрот своих отщипнёт, деревеньку-другую на прокорм выделит?
Старший брат, Богодар, с отцом отправился, в земли чужие. Отца убьют – он владетельным станет, а сын у него есть уже от жены молодой. Не всем же везёт, как отцу Юарта родному – он тоже вторым народился, а первым стал по причине смерти братовой и всех домочадцев его.
Все тогда в мор померли, не уберегла Дану даже деток малых, видать, вельмо грешны были!
Так и стал Юартов отец, Морхаль Лещинский, владетельным, из бойт-ярича, вмиг бойт-ярином сподобился.
Богодар же, сын почтительный, любящий, хитёр и опаслив – сломя голову в сечу не ринется и отца попридержит.
Нет, не светит ничего Степарху, но, мечтается.
Мечтается, хоть в чем-то брата старшего обскакать.
Тут Юарт появился, мёду приказал принести, серебро на стол сыпанул, трактирщику, да подавальщицам грудастым, на радость.