Под небом Финского залива
Шрифт:
Тебе очень хочется?
– Света ударение на "очень" сделала.- Столиков же свободных полно...
Ну давай вот здесь сядем,- кивнул головой Вано на столик, что стоял в среднем ряду, на одном уровне со столиком, где Толя с Геной сидели.
Давай...- сказала Света, отрываясь от косяка двери, который помог ей отойти немного от шока нежелательной и неожиданной встречи. Она тряхнула головой, освобождаясь от оцепенения, и соорудила на лице незави- симую мину: "А... Ну и пусть..." Сам отказался от их дружеских отношений, какое теперь ему дело до нее, не должна же она оставшиеся две недели отдыха
Подходя к столику, выбранному Вано, Света взглядом поздоровалась с Толей, Гена не поднимал глаз, все рака терзал. Вано опять подошел к ним на пару слов и только потом пошел к стойке - делать заказ. Света старалась не обращать внимания на соседний столик, прямо перед собой задумчиво смотрела, сохраняя спокойствие и безмятежность на лице.
Вано принес жбан пива и огромную глубокую тарелку с вареными раками. Вторым заходом принес кружки, тарелочки и шоколадку перед Светой положил. Сел напротив.
– Неужели это можно все съесть?
– спросила Света, кивая на тарелку с красными раками.
А что здесь есть?
– отозвался Вано.- Одну шейку да клешни - пососать, остальное все - несъедобное.
Это же хвост,- сказала Света.- Какая шейка? Я к ним даже прикасаться боюсь.
Так называют - шейка... Давай я тебе почищу,- предложил Вано, выбирая самого крупного рака.
Почисть, а я пока пиво разолью,- она чуть-чуть плеснула в свою кружку, Вано налила полную, развернула шоколадку,
– Вот это я понимаю - вкусно, спасибо, Вано,- Света отломила дольку шоколада, отправила в рот.
– А вот это еще вкуснее,- Вано очищенный хвост, который шейкой называется, Свете на тарелочку положил.
Стал другого рака очищать:
– А вот скажи, почему они краснеют, когда их сваришь?
За людей стыдно, наверное, которым не жалко их живыми в кипяток бросать,- ответила Света.
Откуда знаешь?
– спросил Вано, берясь за кружку.
А что туг знать? Эту присказку все знают. Тем не менее продолжают их варить и есть. Люди самих себя-то не жалеют...
Пиво было холодное, быстро не выпьешь. А ваг раки, правда, вкусные были. Света начала сама уже отрывать им хвосты.
Она сидела так, что Толя и мужчина, который сидел с ним рядом, были обращены лицом к ней, и хотя она вообще не смотрела на их столик, но все равно все время чувствовала на себе взгляд этого мужчины, поэтому ей казалось, что разговор между Толей и Геной вращался возле них с Вано, а может, ей это только казалось, тем не менее она никак не могла сбросить с себя некую скованность, а Вано, наоборот, был настроен весело и раскрепощенно. Тарелка с раками постепенно пустела.
– Это, конечно, не шашлык,- Вано очередному раку хвост оторвал.- Одно баловство, но под пиво идет.
– Все продукты моря полезны, поэтому можно и побаловаться. А шашлык это ваше национальное блюдо?
спросила Света.
Шашлык, чтобы ты знала, общекавказское блюдо, у нас оно называется мцвади, а наше любимое национальное блюдо это хинкали, наподобие ваших пельменей, начинка из бараньего мяса, но очень сильно наперченная и начиненная другими специями. Еще хачапури пирог с сыром, здесь каждая хозяйка свой секрет имеет. Еще каурма и чапахи - из баранины, бастурма - из говядины, чихиртма из курицы. Все особо приготовляется. У нас любят к столу зелень подавать и острый соус - ткемали, сациви... Разные соусы есть, много рецептов.
Почему это вы все острое любите? От вашей аджики можно на стенку полезть... А из первых блюд?
– поинтересовалась Света.
Хаши - бульон из субпродуктов, заправляется толченым чесноком, а под конец закладывается замоченный в молоке белый хлеб. Это такая вкуснота пальчики оближешь.
А разве это хаши руками едят?
– спросила Света Вано.
Почему руками? Ложкой...
А говоришь - пальчики оближешь. Так только можно говорить о блюдах, которые руками едят, как курицу, например. А про остальные лучше сказать язык проглотишь.
Язык проглотишь - как разговаривать? Не нравится мне такая поговорка.
Ну еще какие у вас интересные блюда?
– Света специально Вано расспрашивает, чтобы самой поменьше говорить, потому что настроение - на нуле, а показать этого не хочется, особенно Гене, поэтому создает она впечатление, что у них с Вано оживленный разговор ведется за столом слушает и не слушает про эти традици- онные грузинские блюда, не очень они ей нужны, что она - готовить, что ли, их когда-нибудь будет, названия и то не запомнишь. Зря Вано старается, думает, что это ей действительно интересно. Даже про пиво забыл, чуть прикладывается к кружке:
А чохохбили, "цыплята-табака", харчо - в русские рестораны из нашей кухни перекочевали. Сулгуни - тоже наш сыр. Фасоль лобио... Вы из нашего обыкновенного застолья тамаду в свои свадьбы перетащили. Наше изобретение...
Вот этого я даже не знала, надо же, думала, тамада только на свадьбах и бывает. Да, правда, вы умеете красивые тосты говорить...
За соседним столиком дело спорится: жбан пустеет и вместо раков гора шелухи растет. Торопится Гена, чтобы скорее выйти из бара и не видеть, даже вполглаза, как Света напротив Вано сидит. Света вроде и не смотрит, а все видит. Вот Гена отодвинул опустевший жбан, что-то Толе сказал, оба встали, прошли мимо их столика за спиной у Светы, исчезли за дверью. Света облегченно вздохнула, и хотя настроению улучшиться было не отчего, но напряжение с нее спало. Стала она пивбар рассматривать: все обыкновенно, никакой экзотики, кроме раков да круглых декоративных тарелок из керамики на стене за стойкой.
Мужчина, что сидел рядом с Толей, после ухода его застольников подошел к их столу, держа в руке кружку с пивом:
– Вы не против, если я составлю вам компанию ненадолго, ужасно не люблю одиночества.
– О чем разговор?! Садись, друг, садись. Найдем о чем поговорить,ответил Вано приветливо, и скоро у них завязался самый непринужденный разговор о грузинском гостеприимстве и о русском общительном характере.
Мужчину звали Алексеем. Вано долил ему пива из жбана, раков поближе пододвинул. Света рада была, что она теперь помолчать могла и окончательно в себя прийти: все же не все равно ей было, что о ней Гена подумает, хотя и старалась уговорить себя, что не жена она ему, не невеста и даже не любовница и потому вправе поступать, как захочется, после того как он дал ей полную отставку.