Под небом Новгорода
Шрифт:
Со слезами на глазах Анна попрощалась с сыновьями и благословила их. Филипп уже сожалел о том, что разрешил это путешествие. Он смотрел на мать, и в памяти беспорядочно толпились воспоминания детства. Он вспоминал, как в один летний день, с распущенными волосами и венком на голове, она называла его «мой весенний малыш» и соревновалась с ним на лошади; вспоминал, как она была красива, взволнованна и горда в день его коронования, как для нее он выучивал наизусть ритуальные слова…
— Мама!.. — выдохнул он, преклоняя колено.
— Сын
Наступила очередь попрощаться Нормандским государям. Матильду пришлось буквально отрывать от подруги: глубоко потрясенную королеву Англии приближенные дамы вынуждены были увести.
Герцог-король подошел, взял руку Анны и помог ей взойти на трап, ведший на палубу корабля. Поднявшись туда, он соединил холодную руку королевы и руку человека, чье лицо было закрыто серебряной маской.
— Векша! — тихо воскликнула Анна.
Слишком взволнованный, чтобы говорить, Филипп преклонил колено и опустил голову перед своей вновь обретенной любовью.
— Векша, встань и посмотри на меня… Мы теперь свободны от всех обязательств. Бог не может нас покарать за то, что мы встретились на закате жизни, — сказала она по-русски.
— Господь в доброте своей допустил вашу встречу, — сказал Гийом. — Воспользуйтесь данным вам временем, чтобы отблагодарить его. Рыцарь, я доверяю тебе госпожу, которой я поклялся в чистой любви. Я остался верен этой клятве. Защити же Анну от всех и привези ее, с Божьей помощью, обратно к нам.
— Для меня — великая честь принять госпожу из ваших рук. Будьте уверены, что, пока я жив, с ней ничего не случится. Клянусь Морой! — сказал Филипп, положив руку на рукоять меча.
Герцог Нормандский прижал к себе человека без имени и лица, бывшего ему другом.
— Мне будет недоставать вас.
Гийом в последний раз встал на колени перед Анной.
— Благословите меня, госпожа моя, благословите меня, Мора…
Это было слишком для королевы. Она упала на руки Бланш де Шовиньи, поднявшейся с двумя служанками за ней на корабль.
Гийом сошел с корабля, трап убрали и подняли паруса.
На берегу толпа молилась. Монахи пели, тогда как архиепископ Руанский в окружении священнослужителей благословлял «Мору» и ее пассажиров.
Поддерживаемая камеристкой, Анна перешла на корму и стояла там неподвижно до тех пор, пока изгиб Сены не скрыл от нее тех, кого ей больше никогда не суждено было увидеть. Несмотря на слезы, ее душу заполнила юношеская радость. Она улыбалась.
— Пойдите и отдохните, — сказала Бланш.
Королева покорно дала себя увести и легла на подушки, положенные под навесом, где была приготовлена еда.
— Попросите Рыцаря в маске присоединиться ко мне.
Филипп подошел.
— Садись, раздели со мной трапезу.
Некоторое время они молча ели и пили пряное вино.
— Ты счастлив, что вновь увидишь
— Да, потому что я с тобой. Но боюсь, что ты не найдешь ничего прежнего. Твоих отца и матери больше нет, из твоих братьев в живых только Великий князь Всеволод. Друзья умерли или разбросаны по свету…
— Я знаю все это. У моего брата Всеволода есть дочь, Янка. Она основала женский монастырь под Киевом. После посещения Новгорода, если Бог позволит, я уйду в этот монастырь, к племяннице.
— Если таково твое желание, я провожу тебя в Киев и сдам тебя на руки Великому князю.
Ветер быстро нес корабль. Анна видела, как мимо проплывают верхушки деревьев; она вдыхала благоуханный воздух этого прекрасного летнего утра. Все ее тело вновь начинало жить. Уже давно она не чувствовала себя так хорошо, в согласии с природой. Видно, сам Бог одобрял это путешествие.
Она встала с необыкновенной легкостью и пошла на нос. «Мора» величественно рассекала спокойные воды. Филипп подошел и встал возле Анны.
— Не жаль покидать эту прекрасную страну? — спросил он.
Королева поколебалась.
— Да, конечно… Франция прекрасная страна, но мне всегда здесь было тесно… Как тебе сказать? Ей, этой стране, не хватает неба… Вот именно, небо недостаточно велико, горизонт слишком ограничен… Леса такие высокие и густые! А замки маленькие и мрачные, женщинам там слишком тесно! Первые годы во Франции были для меня очень трудными: я не только потеряла себя, но я и о тебе ничего не знала и очень мало знала о своей семье. Казалось, все меня забыли, что я больше не существую. Немного счастья мне принесли дети и милый Оливье, которого я до сих пор оплакиваю… Прости меня, я вижу, что это воспоминание все еще ранит тебя…
— Да, я страдаю, вспоминая о трубадуре.
— Умирая, он произнес твое имя, а не имя моего сына. Он хотел сказать мне, что это ты, Филипп, мой старинный друг. Почему я тогда не поняла?
— Еще не настало время нам встретиться вновь. Было слишком большое расстояние между французской королевой и бедным рыцарем без имени и лица…
— Как это с тобой случилось? — спросила она, гладя серебряную маску.
— Не имеет значения. Случилось, вот и все, — сказал он.
Анна вздрогнула.
— Я устала, свет ранит мои глаза. Попроси, чтобы опустили занавески.
Филипп был поражен внезапной бледностью Анны. Он позвал Бланш де Шовиньи, которая стала ухаживать за госпожой.
Вдоль берегов Франции, Дании, Германии все время стояла хорошая погода. Подгоняемая ветерком, «Мора» быстро двигалась, рассекая воды.
Они прибыли в Ригу в августе и оставили там корабль. Королева просила капитана поблагодарить герцога-короля.
В Риге их ожидало пышное посольство Киевского князя. Усталая Анна не смогла участвовать в празднествах. Она попросила без промедления двигаться в Новгород.