Под необъятными небесами
Шрифт:
— Да нет же, нет. Это просто истощение. Это же ясно.
Именно в этом проблема слабости, тошноты и заторможенности, в последнее время. Переход с Сувы, долгое пребывание на Утупуа без свежих продуктов, без мяса, и эти три дня поста истощили нас сверх всяких пределов, а мы даже не заметили этого.
Абсолютно необходимо снова начать питаться.
— Мы должны обязательно есть три раза в день: завтрак, обед и ужин. Пища должна быть простой для приготовления и усвоения.
Это гораздо легче сказать, чем сделать, когда лодку непрестанно болтает и тошнота не отпускает ни на минуту.
Начинаем с картофельного пюре. Сначала кипятится вода в чайнике.
Наливается в чашку, стоящую на плитке в кардановом подвесе, единственном месте, где она может удержаться. Немного порошкового молока, хорошо перемешать…, немного сухого картофельного порошка, хорошо перемешать…, и пюре готово, горячее и воздушное. И, подумать только, ведь я не хотела его покупать. Мне вспомнилось, как в супермаркете в Папеэте
— И что мы будем делать со всеми этими банками сухого пюре. К тому же мне оно не нравится.
— Не беспокойся, увидишь, тебе понравится. В крайнем случае можно будет обменять их на что-нибудь на одном из затерянных островов.
Теперь это основа нашего рациона, также как консервированные фрукты.
Результаты двух сегодняшних определений сильно разочаровали.
Несмотря на постоянный бейдевинд, мы почти не продвинулись вперёд. Не могу в это поверить. Проверяю и перепроверяю расчёты, но, ничего не поделаешь. Возможно, здесь есть ещё и течение с запада (предполагаем узла полтора), которое аннулировало то небольшое расстояние, что мы прошли.
Мы деморализованы. Предполагали дойти за четыре дня, и вот, через четыре дня мы всё ещё в 360 милях от Хониары.
9 февраля 1990
Наконец погода немного улучшилась. Мы отдали один ряд рифов и теперь несём грот с двумя рифами и стаксель. Утром было видно солнце, потом, в течении дня опять формируются облака, как прежде.
Ветер стабильный, пять баллов, по прежнему с запада. Он усиливается при прохождении шквалов, но уже не так как вчера. Я начинаю ненавидеть эти чёрные тучи, которые предвещают усиление ветра, дождь, смену парусов и тяжёлую работу. Мы стараемся избегать их, постоянно меняя курс, но, даже если это и удаётся, путь удлиняется намного.
Сделав галс на юго-запад, мы продвинулись вперёд всего на тридцать миль — мизерное расстояние за 24 часа. Нужно более тщательно следить за курсом и парусами, но мы почти всё время проводим на койках. Принудительное питание продолжается. Вдруг проснулось желание хорошо поесть и мы мечтаем об обильных ужинах с изысканными блюдами. Я представляю, как покупаю большой кусок филе и готовлю его на сковородке. Запах масла и мяса заполняет пространство. Лиззи мечтает о плитке шоколада. В реальности мы имеем консервированные овощи и фруктовые соки.
Мы говорим о том, что съедим сразу, как только прибудем на Хониара, когда пройдёт морская болезнь, которая даже сейчас, когда море немного успокоилось, продолжает нас мучить. Мне кажется, что мы в плавании уже целую вечность. Но есть что-то большое в этих страданиях и борьбе с ветром… В Милане изысканная пища, ветчина и филе сочетаются с длинными пустыми днями в четырёх стенах квартиры или офиса.
Несколько прошедших дней мы буксировали за собой леску круглые сутки. Вытравили её ещё на Утупуа, прежде чем вышли из лагуны, а потом не было сил смотать её. Крючок погнут и деформирован. Должно быть рыба много часов боролась за свободу.
Возобновляем регулярные вахты и ведение журнала.
Суббота 10 февраля 1990 г.
Солнце и лёгкий ветер. Море успокоилось и снова стало миролюбивого голубого цвета. Казалось оно говорит: — Ну хватит. Достаточно. Отдыхайте и набирайтесь сил.
Некуда спешить. Ложитесь и наслаждайтесь солнцем.
Но взбучка была очень суровой и остался страх, удерживающий нас от желания поднять максимум парусов.
— А если всё начнётся сначала? — И я вижу уже как сражаюсь с огромной генуей неистово бьющейся на ветру. — Нет, лучше оставим стаксель и два ряда рифов на гроте. Кто его знает… Но полуденное определение показывает, что мы прошли всего 35 миль за 24 часа.
Такими темпами понадобится ещё десять дней, чтобы добраться до Хониары, до отдыха и до бифштексов. Небо голубое, с белыми облачками и редкими тучами, на которые мы глядим с ненавистью.
— Давай, Лиззи. Нужно напрячься. Иначе мы будем болтаться здесь целую вечность и закончится тем, что погода опять испортится.
То ли принудительное питание начало давать результаты, то ли просто хорошая погода, но смена парусов показалась намного легче, чем мы ожидали.
— Вот видишь. Труднее решиться, чем сделать.
Ноги уже не подгибаются, но остаётся тошнота и смертельная усталость. Ночь приносит, как обычно, ливневые заряды и шквалы.
Воскресенье. 11 февраля 1990 г.
Солнце, голубое небо, облака. Лёгкий западный ветер. Продолжаем лавировать под полными парусами. Галс туда, галс сюда, как в парусной школе. Только здесь нет инструкторов и нет бара с мороженным, по окончании занятий. Продвигаемся очень медленно, 55 миль за 24 часа. Это угнетает, но, с другой стороны, стоит хорошая погода и мы восстанавливаем силы. Погода и ночью остаётся хорошей. Впервые, за последнее время не шёл дождь. Полная луна, спокойное море, чистое небо. Не верится, что это то же самое море, что было несколько дней тому назад.
12 февраля 1990 г.
— По моим расчётам, мы в двадцати милях от островов Стюарт. — Говорю я Лиззи. И продолжаю с безразличным видом: — Можно подойти поближе. Глянуть…
Это всего лишь атоллы, затерянные в океане, там нет бухт и даже возможности встать снаружи на якорь, стена кораллов поднимается отвесно с большой глубины.
— Это по курсу? — Спрашивает Лиззи.
— Не совсем. Нужно будет взять севернее.
— Конечно, подойдя поближе. Можно будет уточнить наши координаты. — совершенно безразлично говорит Лиззи.