Под открытым небом. Собрание сочинений в 4-х томах. Том 4
Шрифт:
А слева жили соседка с коровой, собака Цыган и самое главное: хозяин, похожий, как определила Сима вначале, на Эдуарда. Он в первый же день несколько раз назвал её Серафимой. Это было для неё непривычно. Сергей Сергеевич её так не называл. А когда сосед потрепал её за шею, а потом игриво слегка сжал там пальцы, послышалось рычанье.
– Сергеич, ты кошку или собаку привёз? Гордячка! – Голос у него был такой же тонкий, как у Эдуарда, неприятный, – рычит, как мой Цыган!
Он весь был сейчас похож на Эдуарда. Только не было у него на руке больших блестящих часов. И машина его была светлая и маленькая.
Сима вывернулась из цепких рук и выскочила во двор. Хвост у неё подрагивал. Сосед её рассердил.
…Утром Сергей Сергеевич вышел в сени. Сима просыпалась. Вальяжно потянулась, попеременно оттягивая то одну, то другую ногу. Зевнула, искоса посмотрев на хозяина. Лицо Сергея Сергеевича купалось в улыбке. Грациозно развернувшись, Сима начала умываться.
– Ну, видишь, как хорошо! Новый день – новые радости! Что нам ещё надо? – рассуждал вслух Сергей Сергеевич. – А на соседа не обижайся. Он грубоват, но настоящий. Не подведет. У нас с тобой на донышке где-то завелась интеллигентность. А он – попроще.
Сергей Сергеевич старался как мог говорить мягко и ласково. Понял уже, что Сима ничего не делает просто так. Всему есть причины. Только вот не всегда они ему ясны…
Кошка умывалась и искоса поглядывала на него.
– Уйду, уйду сейчас. Не буду мешать! – И добавил, будто себе: – Помнится, мы договаривались, что ты должна быть доброй. Сима – значит добрая! Не забывай!
День начинался с приятного голоса хозяина. Симе от этого было уютно и спокойно.
Часто кошки и собаки не могут жить дружно.
Сима была совсем маленькой, когда оказалась в подвале, где ей пришлось обитать. Там она и познакомилась с таким же рыжим, как она, щенком. У него не было имени. Они росли вместе. Вместе добывали пищу. Охотились на мышей. Он, правда, больше мешал. Ловила она, иногда отдавала добычу ему. Щенок был немного шалопай, часто упускал мышь. Сима в таких случаях сердилась на него, но недолго. Нет, с собаками дружить можно! Смотря какая собака, конечно.
Поэтому Сима не испугалась, когда Сергей Сергеевич позвал её с собой к соседям, у которых жил Цыган. Цыган так Цыган!
Они вошли во двор соседей. Под навесом машины не было. Она стояла почему-то в сарайчике.
Сима прошла под навес, буйно укрытый и с боков, и сверху диким виноградом. Её влекло к себе темное пятно на бетонированном полу. Пока Сергей Сергеевич, остановившись на дорожке, разглядывал что-то на клумбе, она хотела было лизнуть приятно пахнущую жидкость.
Появившийся около сеней хозяин опередил:
– Не смей, Серафима! Это антифриз!
Его голос насторожил Симу. Она подняла голову. А сосед продолжал шуметь:
– Моя дуреха нализалась и померла. Это же химия! Сами делаем – сами мрем.
…Нельзя заставить кошку полюбить собаку. Это Сергей Сергеевич понимал. Но ему так хотелось, чтобы Цыган и Сима жили дружно.
Кошки и собаки говорят на разных языках. И это знал Сергей Сергеевич.
…Цыган был на цепи. Увидев это, Сима несколько успокоилась. И потом, посередине двора росло большое дерево, есть куда сигануть, если что…
Цыган с любопытством посматривал на Симу. Пес не чувствовал к ней вражды. Он мог возбудиться, если бы Сима сама начала нервничать. Собаки часто становятся агрессивными, когда кошки удирают от них. Но Сима не суетилась. Спокойно шла за хозяином.
Вскоре все вчетвером: Сергей Сергеевич, сосед Дмитрий, Цыган и Сима стояли около сеней. Цыган вилял хвостом, он готов был дружить. А у Симы были вертикально поставлены уши. Ей хотя и было страшновато, но тоже любопытно… Сергей Сергеевич заметил это и, довольный, улыбнулся.
Два хозяина немного о чем-то поговорили меж собой, потом, позвав Симу, пошли в дом.
Цыган покорно остался у сеней сторожить…
Глава 5. Новость – так новость
Наступило время, когда Сергей Сергеевич уже не мог представить своё житье-бытье без Симы, без постоянного обмена с ней взглядами. Ему нравилось смотреть, как она, блаженно свернувшись в клубочек, дремлет на стареньком кресле. Он привык не сердиться на неё, когда кошка, играя, пряталась от него куда-нибудь под кровать и не появлялась оттуда, если даже, налив молока в металлическую миску, он звал её.
Иногда она внезапно прыгала ему на плечо, когда он проходил мимо старенькой беленой печки. Так она развлекалась. Он прощал ей эту шалость. Как прощают шалости своим внукам.
Внука у него не было. Сыну с ним было не интересно, это он знал. Много ли оставалось у стареющего человека привязанностей…
Оказавшись в свои шестьдесят пять лет на пенсии, он вначале маялся без серьёзного дела. Потом за три с половиной года привык и к безденежью, и к одинокой жизни, и к болезням.
Не жаловался…
Самостоятельность Симиной натуры он уважал. Сима легко отзывалась на игру. А Сергей Сергеевич заметил, что взаимопонимание между ними быстрее возникает во время игры. Это стало для него очевидным.
«Они не говорят лишь от того, – размышлял он, – что, если бы начали это делать, им бы пришлось сказать, какие мы, люди, бываем глупыми. А им этого не хочется делать, к чему портить отношения?»
У Сергея Сергеевича в его семейной жизни, задолго до того, как не стало жены, а Эдуард захотел жить отдельно, не было того, что называют семейным очагом. Ему теперь приходила в голову мысль, что, если бы у них была кошка, то не случилось развала семьи: не ушла жена, не наступило бы такого отчуждения с сыном. Ведь не одна же его постоянная занятость все это разрушила? Чего-то не хватало такого в его семье, о чем сразу не скажешь. Какого-то цементирующего вещества, может быть. Того, что придаёт и крепость, и прелесть отношениям. «Не хватало душевности, – определил он запоздало. – Слишком я был деловит во всем и однозначен, ценил только масштабное».