Под парусом (сборник)
Шрифт:
Как жила Дева прекрасная, очи голубые, на дне морском, в море Понтийском… Дева прекрасная, волосы шелковые, голос флейтою, шея лебедем… В море купалась, и кувыркалась, и так далее… Смех — колокольцем, всплеск — что весельце… То вдруг ныряла, то выплывала… Чайками любовалась, на солнце красовалась… Словом, жила…
Хорошо жила, весело жила, вроде как "нетрудовой элемент"…
А в горах каменных, в суровых горах, под вершиной снежной, в пещере глубокой, в пещере темной чернец жил… Черный чернец,
Одним словом, жил чернец, что дал зарок навек остаться на все сто процентов… "девою"… Насчет, значит, того-этого — и не заикайтесь…
"Помилуй мя, боже, помилуй мя… "
А в море синем, в море Понтийском Дева купалась и кувыркалась… Волосы шелковы, голос — флейтою, шея — лебедем и так далее… Смех — колокольцем, всплеск — что весельце…
Дева в море. Чернец в горах.
Дева — жизнь. Чернец — смерть.
И вышел однажды чернец суровый к морю… Вышел чернец оком святым на море взглянуть, господа бога и творца восславить…
А в море синем, в море Понтийском Дева купалась и кувыркалась…
…Ну, вы же понимаете! Не выдержал чернец суровый. Чернец духа крепкого, духа, как скала, неколебимого, благочестия нерушимого, воли стальной.
И заржал першероном чернец суровый, и припустил чернец суровый, задравши мантию, прямо к Деве…
А Дева в море, а чернец за нею…
А бог с неба:
— Ата-та-та! — говорит. — Ты куда ж это подался, старче божий?!
И наступил чернец с перепугу Деве на волосы шелковы и… окаменел.
И вскинулась Дева прекрасная станом гибким, и выпрямилась, дивную голову закинув, и… окаменела…
И стоят теперь возле Симеиза крымского две скалы в море — "Дева" и "Монах".
И омывают их волны изумрудные, ласкает их ветер, окутывают туманы.
А по шелковым Девиным волосам подымаются на прекрасную "Деву" люди грешные и любуются морем, горами, пейзажами.
И на белом Девы челе пишут:
"Мура и Шура издесь были и целовались"…
Или:
"Коля Рябошапка из Харькова".
И не слышит того Дева, белой грудью к широкому морю обернувшись…
А "Монах" позади "Девы" стоит, стыдливо голову опустивши, святые руки на грешном чреве скрестивши…
А море плещет, море шепчет, море рокочет, море грохочет…
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мораль?
Девы! Не искушайте монахов… Не искушайте, а то непременно погонится… И наступит, растяпа, на ваши волосы… Хорошо, если они накладные (чужие) — можно вырваться… А не то будете стоять, белую грудь в море купая.
И на челе у вас оставят надпись:
"Издесь свистел Ванька из Панасовки".
Чернецы! Не кидайтесь на Дев прекрасных… Умерщвляйте плоть! А то камнем стыдливо за Девами стоять придется… Бог все видит!..
В писании о вас ясно сказано:
"Аще ты мних — мнишествуй…"
Не скачи, значит, першероном за девчатами.
1924
Перевод А. и З. Островских.
Крымская ночь
Только уйдет солнце за "Кошку" [1], спрячется, подмигнув, за ее мохнатой спиной — в Крыму вечер наступает… Голубой вечер.
Знаете, какой вечер?
А вот какой: было ясно, было светло, а потом перестало быть ясно и светло. Это и есть вечер… Он голубой… Он с яйлы голубой чадрой Южный Крымский берег — бац! — и накрыл… И голубая чадра эта — в море, в море, в море, туда, где море с небом слились, обняло небо море, а море небо… Вон куда голубой вечер…
А за вечером ночь тихо подкрадывается… Подкрадется, столкнет голубой вечер в море изумрудное, а сама — на сосны, на кедры, на магнолии, на лавры… И сидит… Сидит ночь… Крымская ночь…
Из-за моря луна выглянула… Поднялась, рассыпала щедрой рукой по синему морю червонцы, а червонцы те из-за моря покатились-покатились к берегу Южному Крымскому, ударились о скалы и откатились туда, где море с небом обнимаются… И лежат и поблескивают золотыми блестками, без звона, без шума на легких волнах перекатываясь…
Крымская ночь…
Сидит ночь, крымская ночь, легенды рассказывает… А кипарисы слушают… И поят ночь ароматами, и ласкают ночь ветвями своими, и шелестят тихо-тихо хвоей со старыми легендами в лад…
И старый лавр задумался, плотно ствол пахучий листвой окутав… Ему ночь его крымское детство напомнила…
…В далекие-предалекие времена темной ночью выходили на берег страшные женщины-чудища и душили детей…
И решил крымский царь убедиться в том собственными глазами. И отплыл царь на маленькой лодке далеко от берега и стал ждать… В полночь лодку его окружили чудища морские. Испугался царь. Но чудища превратились в прекрасных наяд и сказали царю, что отведут его к своей царице, давно уже желавшей видеть земного владыку…
И опустилась вдруг лодка на дно морское, и оказался царь в подводном царстве… В прекрасной лавровой роще он увидел два трона из чистого жемчуга. На один посадили его, на другой села царица подводного царства…
— Мудрый владыка крымский, — сказала царица, — отгадай загадку, которая давно меня мучает, но никто, кроме тебя, не может ее разгадать.
— Говори, царица!
— Скажи ты мне, мудрый владыка, вернется ли в Крым Врангель?
Усмехнулся царь и ответил:
— Дуля с маком!