Под песками

Жанпейсов Марат

— Ты хорош, Злослов. Как жаль, что я не могу переманить тебя на сторону Двуединства. Но есть и еще одна сторона, а именно моя. Присоединишься ко мне? — визирь Аль-Мишота очень спокоен даже при условии, что его главное оружие не сработает против врага, пока Мудрая Лисица на страже.

Говорить с ним Ирай не собирается и просто приближается для нанесения последнего удара.

— Ты не из тех, кто видит смысл в переговорах, когда дело дошло до насилия. Но как насчет того, что я могу найти всех остальных твоих товарищей? У меня есть навык, который может дать некое подобие всезнания. Неужели ты

закроешь глаза на такое преимущество? Я даже скрыл истинные возможности навыка от Двуединства. Знаешь, почему?

Вместо ответа вперед летят два копья: изо льда и огня. Вращаясь вокруг друг друга, они сталкиваются прямо перед лицом противника, вызывая взрыв острого крошева и облака пара. Однако, магический барьер вновь спас старика.

«Вероятно, что-то из артефактов из Домена Хаоса», — Ирай на самом деле доволен тем, что враги пришли сюда сегодня. С культом намного сложнее сражаться, когда его высшие чины прячутся в тени. Гнисиру кажется, что поведение Салима не совсем логично. Этот старик явно в курсе, что договариваться бесполезно. Если у него взаправду есть всезнание, то он должен понимать, что Ирай не будет вести переговоров, тем более, если предметом диалога является какой-то очередной безумный навык проклятой Языковой Системы.

— Ах, всё же это бесполезно, — собеседник закрывает глаза, а потом резко распахивает, когда появляется присутствие чего-то совсем иного. Камира вдруг начинает кричать, когда её тело оплетают огненные сети и утаскивают в открывшийся портал. Увиденное даже Гнисира заставляет остановиться. Всё произошло настолько быстро, что никто ничего сделать не успел. Теперь вокруг снова тишина.

Салим Гаш-Арат стоит с изумленным видом, а потом смотрит на Ирая:

— Твоих рук дело?

Но по золотой маске он ничего прочесть не сможет, поэтому просто хлопает в ладоши.

Легенда «Еретик Вечного Королевства» направлена против вас.

«Почему? Разве война не закончена моей победой?» — Ирай смотрит на песчаных духов, которые возникают вокруг. Они окружают со всех сторон, их десятки и сотни в округе, а в Черной пустыне собрались тысячи. Похоже, это и есть козырь Салима Гаш-Арата.

— Король Вечного Королевства, — повторно активирует Ирай, чувствуя за плечами плащ из песка длиной до самого Мель-Анолара. Наследие по придуманным Ифратом правилам должно быть сильнее отдельной легенды.

— О, но знаешь, наследие не будет полным без моей легенды, — смеется старик. — И я готов тебе её отдать. Почему? Может, из-за того, что мне не нужно спасение от Поветрия? Я уже стар и часто думаю о смерти. И мне не нужна власть, я ею уже пресытился, правя большой страной и мировой организацией. Как думаешь, что же такого мне может предложить Поветрие? Ни-че-го. Ха.

Ирай ловит каждое слово, но по-прежнему не собирается вступать в переговоры. Человек напротив может говорить что угодно, проверить его слова нельзя никаким образом. Руки-в-золоте поднимаются на уровень груди, где правая над левой, а между ладонями собирается золотой песок, формируя собой новый предмет. Легенда Ак-Сидаба, что входит в полученное наследие, откликается на знакомые условия и помогает сотворить новые Песочные Часы.

Песок кружится и застывает небольшими часами с непрозрачными стенками, а Салим не соврал, когда говорил о передаче легенды. Все еретические песчаные духи входят в предмет наравне с лояльными, но один из глав культа продолжает стоять в окружении самых сильных духов, напоминающих телохранителей. Значит, это не часть легенды.

— О, этих я тебе отдать не могу. Это моя личная гвардия, мои песчаные духи, моя Тень. Скажу напоследок следующее: последнее время я тратил жизненную энергию не для того, чтобы следить за тобой, — продолжает Салим. — Я прорывался через потоки интриг и мотивов разных сил и узнал, что Домен Космоса отбил Поветрие. Значит, катастрофа уже на пороге. Осталось от силы три-четыре дня до начала прорыва. Но ты явно об этом догадываешься. Я скажу об Ифрате, которого ты ненавидишь.

Последние слова заставляют Ирая остановиться.

— Видишь ли, этот безумный бог пробуждает легенды и наследия по всему Домену и даже за его пределами. Не знаю, как у него это получается, но скорее всего Домен Людей уничтожит себя сам. Ты знаешь, как можно надежно остановить лесной пожар?

«Да, пустить ему навстречу другой пожар. План Ифрата в том, чтобы мы использовали силы легенд и наследия для противостояния Поветрию, но это же будет равносильно уничтожению. Например, мое наследие может превратить Витро или Арген в подобие Ак-Треноса после битвы с Двуединством. Это последний отчаянный ход Ифрата», — Ирай об этом уже давно догадался.

А Салим Гаш-Арат продолжает передавать ценные знания, словно уверен, что сможет переиграть в любом случае.

— И вот что еще, Мировой Закон очень обижен на тебя, о чем ты, наверное, уже в курсе, когда откатил события на полгода назад. Теперь это вызовет аномалии вокруг тебя. Знаешь, кто забрал Камиру? Ты сам, а-ха-ха, — тело Салима неожиданно рассыпается песком, а песчаные духи истончаются и пропадают из видимости. Теперь в этом стало очень тихо.

— И что это сейчас было? Он просто вывалил кучу бессвязного бреда и смылся? — Клогги хмурится, пытаясь понять мотивы одного из глав культа Поветрия.

— Он уже давно не симпатизирует Двуединству и хочет разыграть свою комбинацию, — вздыхает Амелла, словно объясняет что-то ребенку. — Он из тех людей, что гордятся умственными возможностями и мнят себя самым хитрым.

— Ага, прямо как ты. Эй, Ирай, а почему ты его отпустил? Или ты тоже мнишь себя великим разумом?

— А ты не поняла? — Гнисир оборачивается, а на его теле больше нет золотого доспеха. — Он буквально объявил о роспуске культа Поветрия. Подставил короля Друксау и выдал ценную информацию. Он хочет уничтожить культ, поэтому мне нет смысла мешать ему в этом. Меня больше волнует то, что Поветрие уже близко.

— А зачем и куда ты забрал Камиру?

Однако Ирай не отвечает и лишь просит принести оружие короля Друксау, которое он выронил во время боя. Сейчас предмет снова принял облик кинжала. Внутри действительно есть остатки души Хамада, хоть и под чужим контролем.

— Прощай, друг. Ты увиделся с Камирой, как и хотел, — ладонь крепко стискивает рукоять, после чего оружие стремительно ржавеет и рассыпается песком. Гримуары не стали мешать прощанию с бывшим товарищем и оставили Гнисира одного для исполнения погребальных песен Арреля. Совсем скоро подобные ритуалы станут частыми гостями по всему миру.