Под покровом тьмы
Шрифт:
– Я никогда пальцем Бет не тронул. Не знаю, почему она так сказала. Очевидно, чтобы сделать мне больно.
– Гас Уитли – жертва? Вряд ли. Насколько я понимаю, Бет скорее уж сделала бы больно себе, чем тебе.
Их глаза встретились. Каждый мог точно сказать, что думает другой.
– Ты же не считаешь… – проговорил Гас.
– Господи, надеюсь, что нет.
Зазвонил телефон. Гас схватил трубку на втором звонке:
– Алло. Да, я.
Он заходил по комнате, напряженно слушая. Глаза расширились от беспокойства. Он явно был на грани паники.
– Буду через двадцать минут, – сказал он
Казалось, Карла сейчас задохнется.
– Что? – настойчиво спросила она.
– Полиция нашла тело в Вашингтонском дендрарии. Женщина тридцати с чем-то.
Она прижала руку к губам:
– Это…
– Не знаю. Они хотят, чтобы я приехал на опознание. – Гас с трудом сглотнул, голос не слушался. – Они считают, что это может быть Бет.
Как и большинство агентов ФБР, Энди не часто заходила к патологоанатомам. Если не обнаруживалось связи дела с правительством или конгрессом, если преступление вообще не относилось к федеральным, с мертвыми телами возились местные копы, в крайнем случае полицейские штата. Хотя полисмены Сиэтла часто обращались в ФБР за экспертной помощью. Например, в криминальную лабораторию. Или за составлением психологического портрета. Однако Энди хорошо помнила, что расследованием руководят местные – даже после того, как ФБР откликается на просьбу о помощи.
К счастью, Энди не теряла времени и сразу просмотрела переданные Айзеком Андервудом материалы. Поэтому она была полностью в курсе, когда Айзек позвонил после обеда и велел немедленно мчаться к патологоанатомам.
Управление судебно-медицинской экспертизы округа Кинг находилось в цокольном этаже медицинского центра Харбор-Вью. Энди приехала в начале восьмого, и ее сразу же провели к главному кабинету для вскрытий. У двери девушку встретил детектив из полицейского управления Сиэтла – приземистый мужчина с редеющими каштановыми волосами и широким плоским носом, как у бывшего боксера.
– Энди Хеннинг, – представилась она.
Коп, казалось, удивился. Словно он ожидал, что «Энди» будет мужчиной. Потом протянул ей руку:
– Дик Кесслер. – Ровный тон его голоса соответствовал бежевато-серым стенам кабинета.
– Айзек Андервуд просил передать привет. – На самом деле ничего он не просил, но, судя по улыбке, появившейся на лице Кесслера, простое упоминание имени ее начальника помогло сломать лед. У Айзека были великолепные отношения с полицейским управлением Сиэтла: карьеру в правоохранительных органах он начинал там.
– Старина Айзек, – сказал Кесслер с ностальгической улыбкой. – Какой же был кайф – смотреть, как этот малый выступает свидетелем в суде. Вы знаете, что рекорд управления по съеданию с потрохами самых самоуверенных адвокатов по-прежнему принадлежит ему?
– Это меня не удивляет.
– Он приедет?
– Он направил меня. Сказал, что ему позвонили и сообщили, будто вы сегодня вечером устраиваете опознание тела, которое может быть связано с серийным убийцей. Я надеялась, что уговорю вас отложить процедуру до завтрашнего утра, когда прибудет из Квонтико криминальный психолог из ОПР. У нее самолет сегодня ночью.
Кесслер покачал головой:
– Нельзя откладывать. Это было бы нечестно по отношению к семье. Если, конечно, мы правильно
– Кто приезжает на опознание?
– Гас Уитли. Юрист, большая шишка из делового центра.
– Я слышала о нем. Как он связан с жертвой?
– Уитли сегодня утром заявил об исчезновении жены. Честно говоря, мы не обратили на это особого внимания. Пока не обнаружилось тело.
– Почему вы думаете, что это она?
– Да так, по мелочам. Неопознанная белая женщина. За тридцать. Каштановые волосы. Около ста двадцати фунтов.
– Полагаю, ни водительской лицензии, ни каких-либо других документов?
– Нет.
– Одежда совпадает?
– Хм-м. Тело нашли обнаженным.
– Никаких других характерных физических особенностей?
– Тут нам и понадобится помощь мистера Уитли. Сейчас трудно что-либо сказать. Птицы и животные успели хорошо объесть тело. Убитая немного выше, чем указал мистер Уитли, но тело могло как-то удлиниться, повисев на веревке.
Дверь в кабинет открылась. На пороге стоял доктор Рудольф Фицсиммонс, главный патологоанатом. У него были очень светлые волосы, почти такие же белые, как лабораторный халат. Кожа выглядела тоже очень бледной. «Наверное, слишком много времени проводит здесь, в подвале», – подумала девушка. Врач жестом пригласил полицейских войти.
– Все готово, – сказал он. – Хотите взглянуть сами?
Кесслер отступил, пропуская Энди вперед.
Первое впечатление – холод и свет. Этим кабинеты для вскрытия всегда напоминали ей Антарктику. Тело лежало на столе из нержавеющей стали в центре комнаты. Одна нога, большая часть торса и левая сторона лица были накрыты белой тканью, что, как показалось Энди, не входило в стандартную процедуру.
– Я прикрыл самые страшные раны, чтобы пощадить чувства мистера Уитли, – объяснил Фицсиммонс. – Незачем показывать человеку, какие части его жены пошли на корм обитателям дендрария.
– Надо ли приводить беднягу для опознания прямо сюда, в кабинет для вскрытия? – спросила Энди. – Тяжело видеть любимого человека даже в ящике из морга…
– В обычной ситуации я бы этого не сделал, – сказал Кесслер. – Но в данном случае не хочу терять времени. Я попросил доктора Фицсиммонса быть готовым приступить к вскрытию, как только мистер Уитли опознает тело.
– А нельзя подождать еще двенадцать часов? – спросила Энди. – Мне кажется, будет полезнее, если агент Сантос сможет осмотреть тело до вскрытия.
Кесслер на минуту задумался.
– Что ж, пожалуй, мы могли бы отложить подробную операцию. Но я хочу, чтобы доктор по крайней мере проверил, исключен ли суицид. Если нам предстоит расследовать деятельность серийного маньяка, то надо хотя бы выяснить, действительно ли эта женщина – жертва убийства.
– На этот вопрос я могу ответить уже сейчас, – сказал врач.
Кесслер посмотрел на него с любопытством:
– Ну и?
– Смотрите сюда. – Фицсиммонс направил прожектор на шею жертвы. И Энди, и детектив подошли к столу, чтобы взглянуть поближе. – Видите узкий синяк? – спросил доктор. – Прямая линия опоясывает шею, соответствуя давлению веревки. Эти отметки указывают на удавление посредством связывания. При повешении обычно получается четкий синяк в форме буквы «V». Представьте, как петля ложится на шею.