Под псевдонимом Ирина
Шрифт:
Анатолий Евдокимович умер от рака крови. Нина Алексеевна посвятила себя общественной работе, возглавила совет партизанских вдов и до сих пор держит связь с бывшими партизанами, помогает чем может им и их семьям.
СПРАВКА
ШУБИН Анатолий Евдокимович(1911–1975) — участник Великой Отечественной войны, партизан-динамовец.
До войны А. Е. Шубин, по профессии автомеханик, спортсмен-мотогонщик, неоднократно участвовал в полярных экспедициях в Арктике, на острове Врангеля, на Чукотке. В экспедиции на острове Врангеля работал вместе с Леонидом Васильевичем Громовым.
В годы войны Анатолий
Леонид Васильевич Громов родился в Симбирске, геолог. Первый «губернатор» острова Врангеля. Первооткрыватель в тех местах, считавшихся бесплодными, рудных ископаемых. Началась война. Леонид Васильевич от эвакуации отказался, жену и трех малолетних детей отправил в Сибирь. Решил идти на фронт, хотя уже перешагнул призывной возраст. О настырном геологе нам сообщили из военкомата.
В беседе со мной Громов дал согласие направиться в качестве начальника штаба в партизанское соединение. Как известно, это партизанское формирование очистило от немецких захватчиков значительный район на Смоленщине. В нем восстановили советскую власть, создали школу и больницу, колхозы исправно вносили продналог, в дни 1 мая и 7 ноября устраивали парады и демонстрации. Охраняли и оберегали эту землю до прихода Красной Армии.
В послевоенные годы Громов возглавил одну из кафедр Геологического института в Москве. Свою богатейшую коллекцию минералов он передал городу Ульяновску [11] .
11
Подробнее о Л. В. Громове см. в Приложении.
…Ночью, когда прозвучал отбой воздушной тревоги, мы провожали в тыл две группы. Одну возглавлял Бойко-Павлов, другую — Флегонтов. Оба с большим опытом партизанской борьбы на Дальнем Востоке. Я принимаю на хранение их партийные билеты.
В Гражданскую войну Флегонтов, кавалерист, был командиром партизанского отряда. Сейчас возглавил группу конников, пробрался с ними через линию фронта на Смоленщину, провел ряд дерзких операций. Был ранен, вывезен на Большую землю, а затем по выздоровлении — снова в бой. Во время второго рейда на фашистский гарнизон под Минском Флегонтов вместе с конем был сражен вражеским снарядом. Похоронен там же в деревне. Школьники — красные следопыты создали в этой деревне музей его памяти.
Когда партбилеты записывались в ведомости, и старые, и молодые коммунисты диктовали их номера по памяти. Чекисту-разведчику Василию Ивановичу Пудину это спасло жизнь. Напоровшись на мину при переходе линии фронта, из его группы в три человека остался в живых он один, и то с оторванной ступней. Его подобрала белорусская колхозница, ночью перетащила к себе в хату (район был оккупирован гитлеровцами) и затем помогла связаться с партизанами. Пудин просил сообщить о нем в Москву. Москва ответила, что будет выслан самолет с посадкой на партизанском аэродроме, но как этот человек может доказать, что он действительно полковник Пудин? Василий Павлович сообщил номер своего партбилета, сданного на хранение в ЦК партии.
…Одним из организаторов Особой группы и ОМСБОНа стал наш опытный
В назначенный час мы с Кином выехали на окраину Хельсинки и увидели на высокой деревянной перекладине, огораживавшей дорогу, молодого человека в обычном затрапезном костюме. Он сидел и беспечно болтал ногами. Ветер трепал его густые темные волосы. Мне он был незнаком, и я забеспокоилась — почему именно здесь, на обусловленном месте встречи, оказался подозрительный субъект. Кин, который вел машину, усмехнулся, сделал незнакомцу упреждающий знак рукой: «Оставайся на месте!» — и мы поехали дальше. Спустившись в долину, Кин повернул машину и сказал мне; «Это и есть Андрей. Я его знаю по Лубянке. Мы с ним не раз бывали на инструктивных докладах для лекторов по международному положению…»
Машина снова пошла в гору. Андрей уже прохаживался вдоль перекладины на обочине, Кин притормозил и произнес пароль, хотя оба узнали друг друга и обменялись улыбками. Получил отзыв. Еще пароль, контрольный.
Место было пустынное. Обзор хороший.
— Быстро в машину, — скомандовал Кин Андрею и велел мне пересесть на заднее сиденье.
— В случае чего, — добавил Кин, — можешь обнять мою жену, чтобы скрыть свою физиономию.
— У меня времени в обрез, — Андрей явно торопился. — Сообщите в Москву. Прибыл нормально. Остановился на жительство у Павло. Имейте в виду, я для Павло представляю украинское националистическое подполье. О моей фактической роли Павло знать не должен. Так решил Центр.
Кин повернул машину на лесную дорогу.
— Здесь, Андрей, я вас выброшу. Пойдете по этой дороге до трамвайной остановки…
— А далее везде, — сыронизировал Андрей.
— Следующая встреча, основательный разговор, в пятницу. Заберем на том же месте. А пока осваивайтесь с городом и окрестностями. Присмотритесь получше к Павло, он наш, постарайтесь с ним подружиться.
Кин остановил машину.
— Итак, до встречи!
Сидя в машине, я присматривалась к нашему новому подопечному. Меня поразила кожа на его лице и шее. Красная, бугристая. Заплывшие глаза. Андрей заметил мое недоумение и пояснил, что двое суток, пока он пробирался через болота и озера, его пожирало комарье. Я вынула из сумки флакончик с гвоздичным маслом. Летом комары в Финляндии действительно одолевают нещадно…
Андрей имел задание Центра внедриться в руководство ОУНа (Организация украинских националистов) в качестве эмигранта «из Совдепии». Ему следовало выявить Антисоветские планы ОУН, ее связи с иностранными разведками, агентуру и диверсантов на Украине. И главное, расколоть Провод — верховную власть этой организации.
Встречались с Андреем мы обычно в лесу под Хельсинки, забирали его в машину, я его кормила всякой домашней вкуснятиной. Он был всегда голодный: немудрено, жил на скудное оуновское пособие. На закуску он тут же в машине получал любимое лакомство — плитку шоколада с калеными орехами. За это благо ему приходилось немедленно расплачиваться. Шоколад был швейцарский, пахучий, каленые орехи тоже. Поэтому я заставляла Андрея заедать шоколад чесноком или луком. А он не выносил ни того, ни другого, но вынужден был покоряться в вдобавок потом дыхнуть…