Под счастливой звездой

Хауэлл Ханна

Лаган застал Малколма в зале. Налив себе эля, он уселся за стол напротив приятеля. Неожиданно Лаган подумал, что не ел весь день, но тут же понял, что есть ему, собственно, не хочется.

— А ты исполосовал его от души.

— Ничего подобного. Хотя он заслужил хорошую порку за попытку обидеть такую милую и нежную девицу. — Малколм покачал головой. — Признаться, я удивлен, что лэрд приказал выпороть братца. Раньше я думал, что он способен простить Артайру все что угодно.

— Ты не стал бы удивляться, если бы видел, что там Произошло. На

самом деле Парлан был близок к тому, чтобы убить парня.

— И что же его остановило?

— Трудно забить человека до смерти, когда у тебя на шее висит женщина. Это слегка отрезвило хозяина, и он малость оттаял. Я так думаю, что Эмил сделала это намеренно. Ну а потом Парлан предложил Артайру выбор: порка или изгнание.

— Господи, — прошептал Малколм, — значит, у хозяина на уме не одни только плотские радости.

— Вот именно. Одному Создателю известно, о чем он сейчас думает. Лэрд молчит как скала. Бедная девчушка сидит рядом с ним и знать не знает, чем кончится его затяжное молчание, но тоже молчит. Парлан ведет себя как-то странно. Я ушел от них в тот момент, когда он вдруг — раньше никогда такого не делал — принялся через окно созерцать двор замка.

— Душевная боль, что тут странного. Боюсь, Парлан винит себя в том, что Артайр превратился в ничтожество.

Вспоминая свою жизнь, Парлан не мог взять в толк, когда же просмотрел Артайра. Не мог он обвинить себя в дурных поступках по отношению к брату. Тем не менее должны же были быть моменты, когда он вел себя не правильно, — в этом старший Макгуин не сомневался. Если все плохое было заложено в брате от рождения, это означало, что изменений к лучшему в Артайре ожидать не приходится, а наоборот, со временем его характер сделается еще более несносным. Получалось, что Артайр обречен, и этот вывод печалил Парлана.

И все же он был уверен: изменить характер младшего брата не в его силах. События последнего вечера оборвали последнюю нить душевной связи, которая еще существовала между ними. Должно было пройти слишком много времени, чтобы он, Парлан, смог взглянуть на брата без злобы в сердце. К тому же Артайр оскорбил не просто женщину, но женщину, которая звалась Эмил. И это отнюдь не облегчало дела…

Медленно Черный Парлан отвернулся от окна и посмотрел на возлюбленную, которая ответила ему нерешительной улыбкой. Эмил сидела на кровати, обложенная подушками, и было ясно: ей чертовски хочется спать. Тут он впервые подумал, что его поведение с момента стычки с Артайром могло повергнуть девушку в смятение и даже напугать, поскольку она могла подумать, будто он винит в происшедшем ее. Он подошел к кровати и принялся снимать с нее высокие сапоги.

— Пора спать, крошка, — сказал он и нахмурился, заметив ее изумленный взгляд.

Эмил попыталась понять, что кроется за бесстрастным выражением лица, уже который час скрывавшим подлинные эмоции и чувства Парлана. Она догадывалась — на нее лично он не сердился, хотя было видно, что гнев все еще продолжал в нем клокотать.

Потому Эмил предпочла оставаться тихой и безучастной. Она боялась неверно сказанным словом или даже неловким жестом усугубить ситуацию и вызвать новую вспышку его гнева.

— Говори, если хочешь, — пробормотал он, пытаясь подбодрить ее.

— Мне ужасно жаль, — прошептала Эмил, чувствуя страшную слабость после всех этих переживаний.

Прикрыв девушку одеялом, Парлан уселся рядом и коснулся пальцем синяков и кровоподтеков, проступивших на ее шее и лице, несмотря на все старания прислуги.

— Тебе не о чем сожалеть, малютка, — сказал он, поднимаясь на ноги, чтобы раздеться. — Ты не виновата в случившемся. Я видел все собственными глазами. Жаль только, что я вмешался слишком поздно.

— Он был зол, Парлан. Я прокусила ему губу насквозь.

Должно быть, именно это его распалило.

— Думаю, что так и было. — Парлан еле заметно улыбнулся и скользнул под одеяло рядом с нею. — Но в ответ хватило бы одного удара с его стороны. Он же собирался тебя избить до потери сознания — и ты сама об этом догадываешься. Оправданий подобным действиям нет. Особенно если учесть, что ему известно, как я отношусь к посягательствам на честь женщины в моем доме.

— Может, тебе сходить навестить его? — отважилась предложить девушка, но Парлан сжал ее в объятиях, и Эмил приникла к нему.

— Нет. Во мне еще не остыла злость на него, да что там злость — ярость. Я вполне способен на то, чему ты помешала днем, — на убийство.

— Ты этого не сделаешь. Он твой брат.

— И что же? Почему ты пыталась меня остановить?

— Ну, я думала, что ты забьешь его до смерти, сам того не желая. Не хочу, чтобы ты совершил поступок, о котором будешь впоследствии жалеть.

— Признаться, мне до сих пор не верится, что я смогу простить Артайра, что перестану злиться на него — ну и конечно, на себя.

— На себя?

— Артайр — самая большая неудача в моей жизни.

Прижимаясь к Парлану, Эмил, однако, ухитрилась при этом отрицательно покачать головой. Мужчина изобразил на лице подобие улыбки и провел рукой по ее волосам. Девушка успокаивала его и заставляла вновь верить в свои силы.

— Некоторые люди просто-напросто слабы, Парлан. И с этим ничего не поделаешь. Человек не всегда знает, что побуждает его действовать тем или иным способом. Он в состоянии контролировать лишь то, что замечает или о чем имеет представление.

— Лаган говорит то же самое.

— Что ж, он прав.

Когда Парлан собирался сообщить ей свою точку зрения на этот вопрос, послышался стук в дверь. Он улыбнулся, заметив, как Эмил мгновенно исчезла под одеялом, и предложил нежданному визитеру войти. И совершенно не удивился тому, что ночным посетителем оказался Лейт.

— Не следует ли тебе, больному — если, во всяком случае, ты хочешь им казаться, — давно уже быть в постели?

Не обратив внимания на вопрос Парлана, Лейт, в свою очередь, осведомился: