Под сенью клинка
Шрифт:
Ко дню зимнего солнцестояния на занятия вернулась Лидия, а специально для Ренни выписали из Дерска двух специалистов-теоретиков по магии времени. Во сколько встанут эти занятия, страшно было даже представить, но отказаться от возможности стать одним из лучших целителей в стране он не смог. Госпожа Милена больше не приходила и денег не предлагала — как только Лидия поправилась, она уехала в столицу к увечному мужу, рука которого обещала придти в норму через несколько лет, а что делать с ногами никто не знал — как столичные лекари ни бились, запустить регенерацию не смогли. Ходили слухи, что с рассудка Дарн лишился полностью, но Ренни боялся заговаривать на эту тему. Жила Лидия пока в лечебнице, боясь возвращаться домой, а Ренни опасался, что если она решит снять новый дом, то поселится в нём не одна,
Дереку всё больше хотелось убить суетящихся вокруг Талины лекарей. Возможно, причиной тому был разговор с Джайлемом — через несколько дней после падения башни Сандела.
— Владыка… — начал тогда вошедший маг, и дома воевода уже точно бы знал, что к нему пришёл перебежчик или заговорщик. Дерек указал главе Ковена на кресло напротив.
— Я хорошо знаю людей, владыка, — теплота и участие в голосе вошедшего казались совершенно искренними. — Вы можете только кивнуть, и известный вам маг исчезнет — болезнь, неудачная телепортация, ошибка на занятиях — достаточно обычное дело. Дети… дети тоже не всегда рождаются, владыка, иногда самый искусный лекарь не может предотвратить выкидыш. Тем более, если ребёнок и мать попадали под удар единорога — тут никто ничего не может гарантировать. Я знаю много любящих семей, которым это не помешало стать счастливыми… Нижние не всегда врут, угроза твоему правлению может существовать, и её можно предотвратить, ведь их слова — не столько предсказания, сколько предупреждения. Кто знает, может, успей вы к башне вовремя, вас всех смело бы временными возмущениями, против которых и сам владыка меча не всегда может устоять.
Маг такого уровня ничего не произносит просто так. Кто был тогда на мосту? Я, Хельм, Ингур, Талина и… мальчишка. Кто из них проговорился? Мальчишка? Хорошо, если сопляк или Ингур, хуже, если Джайлем узнал о последних словах нижнего из других источников, и теперь намекает на свои связи. Маги клялись, что скрывающие запахи амулеты надёжны, но Джайлем — не просто маг. С другой стороны — волнение можно приписать раскрытию потаённых желаний… Надо немедленно допросить Ингура и переговорить с Хельмом.
— Мудрейший, — ласково улыбнулся владыка, наблюдая, как Джайлём пытается удержать себя в руках, — если хоть один волос упадёт с головы этого мага или моей дочери, — следствие будет долгим, очень долгим, а допросы — бесконечны. Пусть даже ты во всём сознаешься, я позволю себе усомниться, и начну выпытывать, кого ты покрываешь. Естественно, не поверю ни одному слову и начну всё сначала. Мой отец и все его сыновья прекрасно справлялись с такими, как ты. Поверь — боль не всегда доставляет наслаждение, что неоднократно проверено на практике, и ты не единственный, кто думал иначе.
— Правители на то и правители, — главу Ковена нельзя было упрекнуть в трусости или отсутствии упрямства, — чтобы выполнять свои прихоти. Иначе какой смысл править?
— Что вы говорите, — заинтересовался Дерек, — и многие свои прихоти вы выполнили за последние несколько кулей лет? Вы — глава могущественнейшей организации? Хотите сказать, что не совсем обычные любовные утехи и изысканная одежда — ваши единственные желания? Или ваша прихоть — власть? При том, что каждый из владык в любой момент может с ней покончить? Или ваша прихоть — всё время ходить по краю пропасти ради этой власти? Мне вот, например, сейчас очень хочется немедленно свернуть вам шею — такой, знаете ли, совершенно безобидный каприз, и, увы, я вынужден отказать себе даже в этой малости, так как только что пообещал вам совершенно иное, что лично мне не доставит никакого удовольствия. Причём, сколько я себя помню, большей частью мне всегда приходилось выбирать между хочу и должен отнюдь не в пользу первого. Мне почему-то кажется, что и вам тоже…
Маг поджал губы.
— Надеюсь, — благожелательно вопросил владыка, — вы все-таки избавите меня от тягостной обязанности давать указания палачам? Согласитесь, у нас не так много хороших целителей, чтобы можно было ими безнаказанно разбрасываться.
— Разумеется, — сухо ответил маг. — Вы совершенно правы, владыка.
Теперь Дерек боялся, что отправит на дыбу лекарей вместе с главой Ковена. Ему уже крайне этого хотелось.
— Хватит, — очень спокойно разъяснил Дерек придворному магу. Настолько спокойно, что тот попятился. — Я не подпущу к своей жене лекаря-мужчину! Найдите лучшую в столице женщину.
Лучшую в столице и стране женщину-целителя Дерек ещё не видел. Но слишком много о ней слышал. Говорили, что злейшего врага она обязательно сначала вылечит, и только потом — хладнокровно убьёт.
— Лучшую? — прекрасно понял его лекарь. — Хорошо.
Одно дело, когда выбранная по политическим мотивам супруга производит на свет очередного сына императора, и совсем другое — когда рожает жена. Талина.
Прибывшая магичка ростом была едва ли не с Дерека — для того, чтобы посмотреть владыке в глаза ей не потребовалось даже поднять взгляд. Зелёный лекарский халат не скрывал безупречной фигуры, отсутствие длинных ногтей — утончённой красоты рук, свойственной высокородной знати, волевой подбородок — силы характера; и лишь коротко стриженые иссиня-чёрные волосы с изумрудными и малиновыми прядками не гармонировали с искрящимися светло-карими в серую крапинку глазами и лёгкой россыпью веснушек. Дерек прикусил губу — меньше всего он ожидал от себя, что примется в такой миг разглядывать женщину, пытаясь разгадать, какой у неё от рождения цвет волос, и так ли безупречен её вкус, как безупречна фигура, если она позволяет себе столь явное несоответствие между цветом глаз и волос, и не соответствует ли степень её лекарского мастерства её вкусу. Остальные мысли он отогнал — они бы не понравились Талине. Женщина чуть улыбнулась, словно отвечая его интересу, и представилась так, что все сомнения позорно бежали:
— Аремиилиннь Теарлиинь Вишенка. Не надо так трястись, выдам вам и мать и младенца в самом лучшем виде. Родим легко и совершенно безболезненно. Волнуйтесь лучше, хватит ли у вас денег заплатить. А теперь подите вон и позовите мою помощницу.
— Я не оставлю свою жену, — Дереку пришлось приложить некоторые усилия, чтобы возразить госпоже Вишенке.
— Нет, — совершенно не удивилась женщина. — Вы не останетесь здесь, владыка. И не будете мешать мне работать. Я же не даю вам советы как управлять государством, — с легкой иронией добавила она.
Хорошо, что я не сделал её советником по магии, думал Дерек, закрывая за собой дверь, — она превратила бы в борьбу характеров каждое заседание.
Как жаль, думал он через несколько часов, глядя как магичка подносит ему младенца, что я не сделал эту женщину советником по магии — ей можно было бы доверять…
— У вас очень красивая дочь, — улыбнулась Вишенка, протягивая Дереку малюсенькое страшненькое существо — красное, сморщенное, лысое, издающее нечто среднее между кряхтеньем и мяуканьем. Девочка напоминала детёныша какого-нибудь зверя, с большим запасом умещаясь на сгибе руки Дерека. Дома воеводе не приходилось иметь дела с новорожденными, но, судя по выражению лица целительницы, ничего необычного в облике девочки не было.
— Красивая, — выдавил Дерек давно затверженную фразу, стараясь не шевелить рукой, чтобы случайно не оторвать у младенца что-нибудь.
— Не бойтесь, — поняла его страх магичка. — У неё не отровётся ни ручка, ни ножка, и головка даже если и запрокинется — тоже не оторвётся. Совершенно здоровый крепкий ребёнок. Я сейчас покажу вам, как её надо держать.
Дерек смотрел на морщившегося «здорового, крепкого ребёнка», пытаясь вызвать в себе хотя бы чувство благодарности к девочке, мать которой сейчас жива лишь потому, что этот младенец расплатился своей магической силой за несколько решающих мгновений, вырванных у единорога. Да и что там лгать самому себе — расплатился за жизнь самого Дерека.