Под сенью проклятия
Шрифт:
Он отбросил свиток пергамента, который все ещё держал в руке.
Тот упал на малый столик за птичьей лапой, подпиравшей стул. Встал, тяжело выпрямившись.
— Вот вам моя королевская воля. Ты, девица Арания, дочка славной Морисланы, и ты девица Триша, её родственница, отныне будете жить в моем дворце. И услужать моей дочери, королевишне Зоряне. Вас будут учить приличному обхождению и прочим наукам. Потом, когда настанет время, я найду вам женихов.
Он мимоходом глянул на мое лицо, поспешно отвел глаза.
— И назначу доброе приданое —
Король Досвет тронул перо на подлокотнике-крыле, тут же зазвенели невесть где спрятанные колокольцы. Дверь скрипнула, в горницу сунулся давешний немолодой мужик в белой рубахе.
— Чего изволите, король-батюшка?
— Девицы будут жить тут, во дворце. И служить у королевишны Зоряны. — Негромко распорядился король. — Пусть их вещи доставят сюда. Найди им горницу. Скажешь также госпоже Любаве, что девиц следует обучать вместе с моей дочерью — в знак моей великой милости к покойной госпоже Морислане. Поручаю их тебе, Держа.
Он вышел из горницы, даже не глянув в нашу сторону. Арания придвинулась поближе и выдохнула мне в ухо:
— Мы будем жить во дворце! Слышь, Тришка, в самом дворце! И с королевишной знаться! Ох, любота!
Глава двенадцатая. Жизнь дворцовая
— За мной пожалте. — Сказал Держа. И повел нас по лестнице.
Горенку для жилья нам определили на пятом поверхе. Проходя мимо дверей, что тянулись по здешнему проходу редкой вереницей, королевский прислужник обернулся. Предупредил, строго стрельнув глазом:
— Здесь жильцы живут, и неженатые среди них есть. Только если дорожите королевской милостью, держите себя в строгости. Охальников близко не подпускайте, на речи мужские не откликайтесь. Будете честь блюсти, так женихи для вас найдутся первейшие, всем на завидки. Молодые, кровь с молоком. И каменьями одарят, и прочим бабьим богачеством. А если спутаетесь с кем, так доброго жениха уже не ждите. Не любит наш король-батюшка блуд-то. И знайте — здесь, во дворце, наши жильцовские бабы дворцовых осенних мух и тех загодя с весны считают, а уж сплетни из одного чиха слагают. Такие турусы на колесах у них выходят — на зависть всем сказочницам…
Свою речь старый дядька выговорил ровно, даже не споткнулся, на меня глядючи.
— Спасибо за совет, за науку, господин Держа. — Напевно ответила ему Арания.
Сейчас госпожа-сестрица не чинилась, носа не задирала — а ведь с прислужником разговаривала. Правда, прислуживал он не абы кому, а самому королю. И повадка у него поменялась, едва мы из королевских гостей обернулись прислужницами королевишны…
— Вы, ежли кто дерзнет, сей же час ко мне. — Держа глянул по-отечески. — Только господином меня не кликайте, мне такое величанье не по чину. Я тут числюсь главным прислужником королевской опочивальни. От короля-батюшки милостями пожалован, так что в господа не рвусь…
— Как отца родного слушаться будем, добрый человек. — Приглушенным тоном
Держа прищурил глаза по-доброму над окладистой бородой.
— Не бойтесь, обороню. Девицы вы почтительные, как не помочь.
И зашагал дальше, уже не оглядываясь, широкими шагами. Довел до горенки в самом конце поверха, почти что в дальнем углу — за две двери до конца прохода. Сказал, указывая на простую, сработанную из темных досок дверку:
— Вот тут будете проживать, госпожи мои, в одной горенке. Во дворце у короля-батюшки тесновато — и жильцы с женками тут ютятся, и прислуга, и Зорянины учителя, всем покоев не хватает… Сейчас пошлю прислужников, чтобы забрали ваши пожитки из дома сродственников. Весточку с ними передать не желаете?
Арания вдруг ответила привычным голосом, по-господски, словно до этого была под мороком, а тут очнулась:
— Почтенный Держа, пусть скажут моим девкам, Алюне с Вельшей, чтоб приехали. И чтобы с моих сундуков в дороге глаз не спускали! Пусть знают — если пропадет что, у них из жалования вычту! А Саньша пущай домой в Неверовку отправляется, мне тут во дворце простая чернавка без надобности…
Жаль Саньшу… Уж как она хотела погулять на здешнем Свадьбосеве, а теперь вот не выйдет. И с Сокугом я ей не помогла, не до того было.
Мне враз стало совестно. А потому я сказала умильным голосом, каким бабка Мирона уговаривает бредящих больных:
— Сестрица Арания, может, оставим при себе Саньшу? Ведь преданная девка, вон как по матушке твоей убивалась…
Арания скривила губы, но тут вмешался Держа:
— Ты не поняла, госпожа. Во дворец взяли лишь вас двоих. Прислуги вам не положено, отныне вы сами в услужении, хоть и господском, без мытья полов. Так что все придется делать самим. Без прислужниц.
Арания аж задохнулась.
— А кто волосы мне будет чесать? А за платьем глядеть, горницу в чистоте содержать…
— Сама, все сама, госпожа хорошая. — Мягко, чуть ли не с сожалением сказал главный прислужник королевской опочивальни.
Но мне показалось, что он усмехается. Про себя.
— Пораньше встанете, одна другую причешет, та — первую. А за горницей вашей приглядят, тут особые чернавки для того имеются. Идите-ка сейчас к себе, и ждите там госпожу Любаву — я ей передам королевское указание. Она вскорости придет на вас глянуть.
После этих слов Держа ушел, а Арания пнула ногой дверь и зашипела — дубовая створка с одного пинка открыться не пожелала. Видать, давно стояла нетронутая.
— Счас в горницу зайдем, так разотру. — Пообещала я, приподнимая тяжелую дверку и отворачивая её. — Потом у здешней прислуги маслица попрошу, петелки смажу. Как нога-то? Не сломала чего? Ну-ка, посгибай пальцы.
Но беспокоилась я напрасно. Арания влетела в горницу, огляделась, раздраженно сказала:
— Ну и убожество. Как тут жить без прислуги?