Под сенью проклятия
Шрифт:
— Сефодня мы будем гофорить о церемонии малый императорский прием. — Важно провозгласил Рейсор. И заходил по горнице. — Малый прием — это есть фстреча, на который фы яфляться только по приклашению. В отличие от большой прием, на который должен приходить фсе благородный, который принят фо дфорце. На малый императорский прием нушно яфлятся рано. Особ императорский крофф проводит прием там, где пошелает — сфой спальня, будуар или императорский холл. Приклашенный на малый прием долшен одеться эль-форао — ф одежде не больше дфух цфетофф,
Он расхаживал перед нами и все рассказывал — какие должны быть каблуки, какие юбки и какие рукава. Прям не учитель, а мастерица по платью.
Я на малый императорский прием не собиралась, а потому слушала его вполуха. Под конец только прислушалась, когда дан Рейсор строго объявил:
— А если особ императорский крофф плёхо одет. или не одет, то нушно опускать глас. И смотреть сторона или свой нога. Это есть прилично. Глассеть есть неприлично.
О как. Особ императорский, значит, может даже голышом перед народом посиживать, а позор на том, кто его срамоту невзначай углядит.
До того это меня восхитило, что я не сдержалась и спросила:
— А кто такой особ императорский кров?
Арания сглотнула, чуть не подавившись слюной. Зоряна выкатила в мою сторону влажные синие глаза, вяло сказала:
— Эти деревенские девки такие простодушные. И почто батюшка эту дурищу ко мне прислал? Скука, докука, на лицо без слез не взглянешь.
— Фы так ферно сказать, мой феликий принцесс. — Рейсор тряхнул кудрями, поклонился в сторону Зоряны. Повернулся ко мне. — Однако мы не мошем пресреть фолю фаш королевский отец. Я пояснить — особ императорский крофф, глюпый дефушка, есть лицо, рожденный императорский семья. Сам император, дфа его сын, три дочь, дядя, тетя и фнук. Я ясно сказать?
— А кто такой император? — Учение мне начинало нравиться. Пусть ругают — раз уж потом все объясняют. А ругань перетерплю, я девка простая, к тяжелому привычная. Вон Мирона тоже на все корки меня честила, если я не враз науку ухватывала.
Арания сидела мышкой. Зоряна в мою сторону не глядела, только нижнюю губу снова отвесила.
— Император есть феликий глафа феликий и могучий Цорсель, цифилизованный стран, несушый сф-фет.
— Что такое цифилизованный? — Накинулась я на новое слово.
Дан Рейсор встал прямо передо мной, выпрямился, заведя руки за спину.
— Цифилизованный есть достойный, просфещенный, лутший.
— А наше Положье цифилизованное? — При этом вопросе Арания рядом ожила и опять принялась меня пихать. Правда, уже ногой, под столом.
Зоряна тоже ожила, глянула с прищуром.
А дан Рейсор смутился. Почему-то.
— О, если этот страна немного менять, то он будем ошень цифилизованный, ошень. Я дать фам книга, но фы не уметь читать цорсельский, шаль, шаль.
— Потом дашь, Рейсор. — Неожиданно властно сказала Зоряна. — Девицы будут вместе со мной и цорсельскую речь
Рейсор помахал руками, кланяясь, потом исчез. Зоряна выбралась из-за стола, прошлась по горнице, обернулась ко мне от дальнего окна.
— Ты, любезная, с какой деревни?
— С Шатрока. — Скромненько сказала я.
Локоть Арании въехал под ребра. Я опустила глаза, пропела сладко, подражая госпоже сестрице:
— Уж прости меня, свет-королевишна, если что не так. Я девка темная, деревенская.
Зоряна вздохнула. Пробурчала:
— Сколь велик труд меня ждет — тащить государство Положское из тьмы невежества, в котором оно прозябает. И вот средь таких девок всю жизнь придется жить! Дам из них делать! — Она передохнула, зыркнула строго, блеснув бельмами. — Ты пошто меня перед учителем позорила? Пошто с вопросами лезла? Платье на тебе господское, а манеры — крестьянские. Дурища этакая!
Арания вспорхнула с лавки птицей, метнулась к королевишне с поклоном.
— Прости её, свет-надёжа-королевишна, ради всех богов молю! Глупа, неразумна, обтешется.
— Ты что, дана Рейсора не слышала? — Зоряна глянула сверху вниз, надменно.
Арания, вот диво, тут же поняла, чего хотела от неё королевишна. Поправилась:
— Прости её, великий принцесс!
— Быстро учишься. — Зоряна глянула на сестрицу благосклонно.
Нет, все-таки не зря рука Кириметева Аранию до дворца довела — она тут как рыба в воде.
Не то что я.
— Боле никаких вопросов. — Строго сказала королевишна. — Молча науку постигай, поняла?
Тут в горницу вошел ещё один мужик. Пониже Рейсора, в два раза толще его, с редкими прядями вокруг лысины. В таком же кургузом кафтане, который на его надутом животе расходился, и меж пуговицами пузырями торчала белая рубаха. Мужик поклонился, отдуваясь, помахал в воздухе руками.
— Добрый день, великий принцесс. О, вы сегодня не одна?
Этот, в отличие от Рейсора, на тутешском говорил хорошо. И лицо у него было подобрей, губы без помады.
— Подарок батюшки, услужницы. — Зоряна указала на нас подбородком, вернулась за стол. — Начинай, дан Вергель. А если эти невежы будут спрашивать чего, не отвечай. Дикие они, с лесу приехали.
Дан Вергель утер со лба пот. Рассказывал он складно, про какого-то цорсельского императора, именем Гардель Прекрасный. Он, значит, сначала хитромудро взошел на престол — хотя его очередь была пятая, он тогдашнему правителю дальним племянником приходился. А потом так ловко развязал войну с Андоей, страной по соседству, что все только диву дались — поскольку тамошний король помышлял не о войне, а о том, как бы за Гарделя дочку выдать. Но Прекрасный Гардель закрутил ссору, и Андойю победил, хотя та была больше Цорселя. А землю андойскую, завоевав, назвал цорсельской.