Под шепчущей дверью
Шрифт:
Переминающаяся с ноги на ногу Мэй покраснела.
– Спасибо. Поначалу возникли некоторые трудности, но я все уладила. – Уоллес почти не слушал ее, он продолжал переживать по поводу появления из ниоткуда сексуально озабоченного пса-призрака и старика. – По крайней мере, мне так кажется.
Старик встал с кресла. Он был невысокого роста и немного сгорбленным. Уоллес удивился бы, если бы выяснилось, что в нем есть хотя бы пять футов. Он был одет во фланелевую пижаму и старые тапки. К креслу была прислонена трость. Старик взял ее и, шаркая, направился к Мэй. Остановившись рядом с ней, он посмотрел
– А, – сказал он. – Вижу-вижу.
Уоллес не желал знать, что он там видит. Не надо было входить с Мэй в чайную лавку.
Старик спросил:
– Ты вроде как малость шебутной, да? – И снова постучал тростью по Уоллесу.
Уоллес оттолкнул ее:
– Может, хватит?
Но старик не прекратил своего занятия.
– Хочу кое-что объяснить тебе.
– Да что вы… – И тут Уоллес понял. Перед ним, вероятно, Хьюго, тот самый человек, к которому должна была привести его Мэй. Он не Бог, а, как она называет его, перевозчик. Уоллес не знал толком, чего он ожидал; возможно, представлял его в белых одеждах и с длинной бородой, излучающим ослепительный свет и с деревянным посохом вместо трости. А этому старику, казалось, тысяча лет. В нем было что-то такое, чему Уоллес не мог дать определения. И это… успокаивало? Или что-то вроде того. Может, происходящее было частью действа, которое Мэй называет переходом? Уоллес не понимал, зачем его надо бить тростью, но если Хьюго полагает это обязательным, то кто он такой, чтобы возражать ему?
Старик убрал трость.
– Теперь понятно?
Нет, непонятно.
– Наверное.
Хьюго кивнул:
– Хорошо. Вставай-вставай. Нечего рассиживаться на полу. А не то продует. И ты простынешь и помрешь. – Он захихикал, словно очень смешно пошутил.
Уоллес тоже посмеялся, хотя и через силу:
– Ха-ха. Ага. Очень смешно. Я понял. Это шутка. Вы шутите.
Глаза Хьюго блестели от неприкрытого удовольствия.
– Хорошо посмеяться, даже если не в охотку. Когда смеешься, не печалишься. Обычно оно так.
Уоллес медленно поднялся на ноги, с опаской глядя на старика и Мэй. И отряхнулся, понимая, как смешон в их глазах. Выпрямился во весь рост и расправил плечи. При жизни он выглядел довольно устрашающе. И не хотел, чтобы над ним издевались только потому, что он умер.
Он сказал:
– Мое имя Уоллес…
– А ты высокий парнишка, да?
Уоллес моргнул:
– Э… наверное.
Старик кивнул:
– Может, ты сам того не знаешь. Как там наверху погодка?
Уоллес уставился на него:
– Что?
Мэй прикрыла рот рукой, но Уоллес успел заметить, что ее губы растягиваются в улыбке.
Старик (Хьюго? Бог?) снова прошелся тростью по ноге Уоллеса.
– О-ох. Ладно. Все понятно. Думаю, с этим можно работать. – Он, наклонившись к Уоллесу, ущипнул его за бок. Уоллес вскрикнул и оттолкнул его руку. Хьюго, сделав вокруг него круг, покачал головой и снова встал рядом с Мэй, опираясь на трость. – Ничего себе, первое задание, да, Мэй?
– А то. Но вроде бы я достучалась до него. – Она хмуро посмотрела на Уоллеса. – Мне так показалось.
– Ты вообще ничего не сделала, –
Хьюго кивнул:
– Мы с ним хлопот не оберемся. Сама увидишь. – Он ухмыльнулся. Морщины вокруг глаз стали еще глубже. – Люблю проблемных ребятишек.
Уоллес ощетинился:
– Меня зовут Уоллес Прайс. Я юрист из…
Хьюго не слушал его, он смотрел на Мэй и улыбался.
– Как добралась, дорогуша? Немного заблудилась, да?
– Ага, – подтвердила Мэй. – Мир больше, чем я помню, особенно если действуешь в одиночку.
– Тем он и прекрасен. Но теперь ты дома и потому ни о чем не беспокойся. Надеюсь, какое-то время побудешь у нас.
Мэй кивнула и вытянула руки над головой, в спине у нее что-то громко хрустнуло.
– В гостях хорошо, а дома лучше.
Уоллес предпринял еще одну попытку:
– Мне сказали, я умер от сердечного приступа. Я хочу подать официальную жалобу, учитывая…
– Он довольно спокойно принимает, что помер, – сказал Хьюго, смерив Уоллеса любопытным взглядом. – Они обычно кричат и вопят, да еще и угрожают. Люблю угрозы.
– О, у него свои закидоны, – ответила Мэй. – Но в целом не так уж он и плох. Угадай, где я его нашла.
Хьюго, прищурившись, снова оглядел его.
– Там, где он окочурился. Нет, подожди. У него дома, когда он пытался понять, почему там ничего не работает.
– На его похоронах, – сказала Мэй, и Уоллеса покоробила неприкрытая радость в ее голосе.
– Нет, – выдохнул Хьюго. – Правда?
– Он сидел на скамье и все такое.
– Вау. Это усложняет дело.
– Между прочим, я здесь, – возмутился Уоллес.
– Я заметил, – беззлобно согласился Хьюго. – Но спасибо, что дал нам знать.
– Послушайте, Хьюго. Мэй сказала, вы можете помочь мне. Она сказала, что должна привести меня к вам, потому что вы перевозчик и сделаете… что-то. Признаюсь, я не обратил особого внимания на ее слова, но это несущественно. Не знаю, что у вас тут за дела и кто у вас за главного, но если возможно, я хотел бы не быть мертвым. У меня очень много работы, и потому меня это совершенно не устраивает. У меня клиенты. А в конце недели должно состояться совещание, которое никак нельзя отменить! – выдал он за один присест, его мозг лихорадочно работал. – А в пятницу я обязательно должен выступить в суде. Вам известно, кто я такой? Потому что если известно, то вы должны понимать, что у меня нет времени на все, что сейчас происходит. У меня имеются обязанности, чрезвычайно важные обязанности, которые не могут быть проигнорированы.
– Ну конечно, я знаю, кто ты такой, – сухо сказал Хьюго. – Ты Уоллес.
Уоллес почувствовал такое сильное облегчение, какого никогда прежде не испытывал. Он попал к нужному человеку. Мэй, кем бы – или чем бы – она ни была, похоже, у них мелкая сошка. А вся власть у Хьюго. Всегда, всегда, для того чтобы добиться своего, нужно иметь дело с главным.
– Хорошо. Тогда вы понимаете, что так дело не пойдет. И потому я буду очень благодарен вам, если вы примете необходимые меры, дабы исправить имеющееся положение дел. – А затем, не будучи абсолютно уверен в том, что перед ним не Бог, добавил: – Пожалуйста. Спасибо. Сэр.