Под созвездием Кассиопея
Шрифт:
– Привет, Петрович! – Обменялись рукопожатиями.
– Знакомься. Николай, мой сосед по даче. Помогает мне дом обшивать. На все руки мастер.
– Ну, будет тебе, Петрович, перехвалишь, – исподлобья щупая Александра прищуренными глазами, по-свойски оборвал Петровича парень. – Он про каждого так говорит…
– Дело у нас к тебе «на сто тысяч». У Николая сетки в озере остались. А мотор на катере сдох. Может, ты поможешь?
– Нет, Петрович, прости, не могу. Я завтра яхту на берег ставлю.
– А ты не торопись. До белых мух, говорят, ещё далеко. Осень нынче затяжная, – уговаривал Петрович.
– Нет, не могу. Слыхал и другие прогнозы. Попросите тех, у кого моторки.
– Да уж многим кланялись! – зло сплюнул в сторону Николай. – Не берутся. Помоги, друг, не откажи! – И хоть голова парня при этом заискивающе пригнулась, в голосе его Александр уловил какое-то явное раздражение. – Да и, если честно, место свое не хочу показывать. Ты-то, знаю, рыбой не промышляешь. Улов пополам поделим. Петровича угостим. Может, и лосось попадет. Ну, как? По рукам?
– Сказал же, не могу, – глядя себе под ноги, твердо повторил Александр. – К тому же у меня с крановщиком договоренность. – И развёл руками, дескать, не обессудьте. Принялся, было, прощаться, но Петрович взмолился:
– Да помоги ты человеку, Александр! Научит и тебя рыбацкому ремеслу. В жизни пригодится. Может, и на пару промышлять будете. Всё какая лишняя копейка!
А парень так и давил его глазами. Дай волю – прижал бы в угол и стал махать факелом перед лицом.
– Пошли, Петрович! Ну, его! Не на коленях же стоять! Пусть он когда-нибудь к тебе обратится!
– В общем-то, Николай прав, – не очень уверенно подхватил Петрович. – Я ведь всегда тебе, Александр, навстречу шёл. Вспомни! Поможешь Николаю, три дня отгулов дам. Займешься своей яхтой, пока морозы не подступили. Ну что тебе стоит? Не семеро по лавкам. Завтра, в субботу, туда отправитесь, заночуете в его сторожке да в воскресенье обратно.
– Ой, Петрович, за жабры берёшь! – покачал головой Александр. И тут же попался на крючок. Почувствовав слабину в его голосе, мужики уже с него не слезали.
– Видит Бог, ведь первый раз тебя прошу! – настаивал Петрович.
– Я кран тебе сам лично в понедельник пригоню! – бил себя в грудь парень.
– Ладно, – хмуро кивнул Александр. И, взглянув на Николая, бросил: – Приходи завтра к восьми утра. Твоя взяла.
– Вот и ладненько! – пропел парень, при этом глаза его как-то хищно вспыхнули.
– Спасибо, дружище! – поднял руку над головой Петрович. – И не только от меня, но и от мастера нашего, от Елены свет Ивановны. Она супругой Николаю приходится.
И хоть при этих словах внутри у Александра предательски ёкнуло, виду не подал. Тоже подняв руку в ответ, быстро спустился в каюту.
Руки привычно подтягивали форсунки дизеля, а из головы не выходило: « Вот это встреча! К добру ли? Неужели Петрович заложил? Да нет, не может быть. На трепло не похож. В чужие дела носа совать не будет!»
Дома уткнулся в телевизор. Шёл какой-то фильм. Он тупо и безучастно смотрел на экран. И даже не переключал каналы, когда появлялась назойливая реклама, хоть, что-что, а уж рекламу терпеть не мог! За кем-то гнались, в кого-то стреляли, что-то взрывали, а у него в голове звучал голос Елены: «Сашенька, милый, поверь, не люблю я мужа своего! Опостылел он мне! Никаких чувств у меня к нему давно уж нет. Ради дочки с ним живу. Её на ноги поставить надо. А ты каждый день во сне снишься! Ничего не могу с собой поделать». Он стоял как истукан, а она, обхватив его шею руками, осыпала поцелуями побледневшее лицо. Крепко взял её за руки:
– Лена! Успокойся, прошу тебя! Сюда могут войти.
– Ты боишься, да? Боишься?! Не может быть, не верю! Ты не трус!
– Она явно была не в себе. Схваченные заколкой волосы рассыпались по плечам. По щекам текли чёрные от туши слёзы.
– Я боюсь за тебя! Пойми! – выдохнул он.
– А мне плевать на всех! Я люблю тебя! Ну, поцелуй меня, хоть раз, и я уйду!
Он нежно коснулся её губ, провел рукой по голове.
– А теперь иди, прошу тебя!
Совсем нежданно, словно побитая собака взвизгнула пружина открывшейся двери. На пороге «служебки» стоял Петрович.
Лена не оборачивалась – только замерла, прижав палец к губам. Он тоже молчал. Смотрел на начальника спокойно и выжидающе. Тот крякнул да так задом и вышел. Дверь сердито захлопнулась. Лена бессильно опустилась на табурет.
– Если муж узнает – убьёт! И тебя, и меня! Он такой!
Александр погладил её по плечу.
– Не узнает. Не бойся.
– Ты думаешь? – с надеждой вглядывалась она ему в глаза.
Боже праведный! Как жалко ему было её в эту минуту: хрупкую, заплаканную, всю потерявшуюся от страха! Хоть возьми и разорви перед миром собственную грудь, лишь бы у неё всё было хорошо!
– Не думаю, а знаю. У нас, мужиков, это не принято. А Петровича я уважаю.
Сложив на груди руки, печально смотрел, как торопливо смывала она с лица расплывшуюся краску. Потом, тенью метнувшись к двери, исчезла, как маленькая юркая мышь. И в комнату заползла тревога. Сначала она жалась по пустым углам, потом самовольно приютилась у самых его ног. И вот уже нагло лезла за пазуху. Ему стало не хватать воздуха. Закашлялся, застучал кулаком себе в грудь. Удушье отпустило. Тогда подошел к приборам и стал торопливо записывать показания в журнал, стараясь выбросить из головы и Петровича, и Елену, и её мужа.
Было это месяца два назад, и вот свела судьба!
В ту же ночь ударили первые заморозки. Ударили лихо, без предупреждения. Стылый ветер быстро обрывал сухие листья с деревьев. Травяная зелень скукожилась. Дороги обсохли, асфальт на них засеребрился. Пора уж. Конец ноября. Корпус «Кассиопеи» покрылся воздушными кружевами голубого инея. Перламутровые хрусталики потрескивали под ногами. И так жалко было топтать эту красоту! Но по тропинке от гаражей уже спускался Николай. Вид у него на сей раз был более приветливым. Казалось, низкий лоб уже не давил глаза так, как вчера. Александр успокоился. Да и что ему было волноваться? Видит Бог, перед этим парнем он был чист. Ему бы и в голову не пришло ухаживать за замужней женщиной. Общаясь с Марией, он улыбался ей так же, как и другим, с кем приходилось работать. В его шутках никогда не было пошлых намёков, какие частенько отпускались – вместе с похотливыми взглядами – другими мужчинами. Что касается её чувств к мужу – это их семейные проблемы. Помочь, конечно, Николаю он поможет, но ни денег, ни рыбы не возьмет. А вот от отгулов, что обещал Петрович, не откажется. «Кассиопею» нужно подготовить к зиме.