Под созвездием Меча
Шрифт:
Небольшая сцена оказалась пуста. Наверное, наступил перерыв. Тут практиковались «концерты» – шоу минут по тридцать-сорок, после которых устраивали антракт, во время которого разгоряченная публика усиленно тратила деньги.
Правила заведения позволяли не торчать у стойки, дожидаясь, когда бармен обратит на тебя внимание, а просто сесть на свободное место и махнуть рукой официантке. Хозяин принципиально набирал пышногрудых, одевая их в белые коротенькие фартучки с кружевной отделкой. Но Денисов сразу направился к раздаче, оглядывая при этом зал, как в сладкий туман, погруженный в пьянство и мягкую музыку. На ходу приветствуя знакомых, приметил себе место за столиком у стены.
Кивнув бармену, попросил кружку светлого
Вместе с мгновенно запотевшей кружкой на стойку он поставил блюдце с орешками, густо облепленными кристалликами соли.
– Если есть желание, могу заказать сосиски. Только сегодня привезли. Свежайшие.
– Я подумаю, – пообещал Денисов, доставая кредитку, но Энгельс, отказываясь, выставил вперед ладонь. Мол, не стоит, верю. Потом рассчитаешься. Сразу за все.
Следующим кивком поблагодарив, Денисов обернулся к залу, держа в руках выпивку и нехитрую, но дорогую закуску; Энгельс свое торговое дело знал туго.
Очередной световой блик, пройдясь по залу, случайно высветил макушку с редеющими светлыми волосами, и Денисов, про себя поблагодарив судьбу, так вовремя подавшую ему знак, пошел к этому столику, занятому единственным клиентом, сидевшим так, чтобы хорошо видеть сцену.
Вальтер, потенциальный обладатель ранней плеши, работал в Управе не то четвертый, не то пятый год. По меркам Денисова, отпахавшего тут больше полутора десятков, зеленый новичок. Но даже за этот, в общем-то, небольшой срок этот немец отличился, или выделился, или запомнился какой-то особенной страстью к обогащению. Конечно, никаких особенных капиталов нажить он, скорее всего, не сумел (хотя как знать!), но во всех его поступках сквозила жажда к деньгам. Денисов тоже не был бессребреником, наличные его интересовали, да и все его сослуживцы работали не за спасибо, но уж очень суетиться по этому поводу считал неприличным, что ли. А вот Вальтер суетился. Только не явно, но, в общем, чувствовался у него особый, обостренный интерес к деньгам. Ну и замечалось за ним кое-что. Кое-какие контакты на стороне, повышенная готовность услужить в расчете на некоторую небезвозмездность – нет, не сейчас, потом, в будущем, и, ясное дело, без прямых обязательств. Словом, крутится человек. И сложилось не подкрепленное фактами ощущение, что интересует его не дело, а выход, который оно может дать. Молодой (тридцати, кажется, нет), а уже со всеми знаком, на короткой ноге, дни рождения, даты, юбилеи – все помнит и не упустит случая поздравить-отметиться.
Когда неяркий световой луч мазнул по рано лысеющей макушке Вальтера, Денисов вдруг вспомнил, что тот контактирует с прессой. Так, неофициально, ничего серьезного, но что-то такое имело место. Был какой-то мелкий случай, вызвавший некоторое удивление и оттого запомнившийся. Ничего криминального, но факт имелся.
Человеческая психология, хоть мужская, хоть женская, устроена, в сущности, не так уж и сложно. Спроси сейчас кто Денисова или у кого другого, а какие контакты имеют место быть у Газзавы, тихого и вежливого техника, который обслуживает систему связи «Марки» и других кораблей Управления, так он в жизни этого не скажет. Нет, то, что в порту он всех и вся знает, – это просто факт, и все, не более того. При этом на него и на его работу всегда можно положиться, так что и нет смысла заглядывать ему за спину или в душу. Там все, как представляется, чисто и ясно. А вот Вальтер – про него волей-неволей приходится знать больше. Есть ощущение, что за его спиной и в душе имеется нечто, что заставляет насторожиться. Он как бы – как бы! – потенциальный соперник. Читай, потенциальная опасность. Вот эта его почти неприкрытая жажда денег и была той самой опасностью. Поэтому все, что случайно доходило до ушей Денисова по поводу Вальтера, как будто автоматически откладывалось в специальную ячейку памяти, доступ к которой всегда открыт.
– Не помешаю? – глуховато спросил он со спины, настороженно глядя на свою кружку, шапка пены над которой грозила перелиться на пол.
Вальтер резко, как от испуга, обернулся. И сразу расплылся в улыбке. Просто моментально. Вот ведь реакция у человека!
– Андрей! Конечно. Какие вопросы. Прошу.
Он даже привстал от усердия. Обычно Денисов держал его на расстоянии.
– О! Привет. Не узнал. – Денисов уселся, поставив на столешницу пиво и орехи, приготовленные специальным, каким-то жутко эксклюзивным и дорогим способом. И запоздало и озабоченно спросил: – Послушай, может, ты ждешь кого?
– А, нет, пустяки.
Наверняка ведь ждал. И не дождался. Просто так Вальтер тратиться не любил. Даже на выпивку для самого себя. Откуда-то это Денисов знал. Или вычислил. А ведь перед ним стоит почти пустой бокал с остатками недешевого портера.
– Тогда спасибо.
Не мешкая, Денисов на вдохе отхлебнул шапку пены, действуя как заправский пьяница, иссохшийся по выпивке.
– Как дела?
С полчаса они болтали ни о чем, просто как сослуживцы, испытывающие друг к другу товарищескую приязнь. За это время Вальтер – аж весь светится – сгонял за добавкой обоим, а Денисов, махнув грудастой официантке, выставил водки и две порции тех самых замечательных сосисок, щедро политых сладкой горчицей. Разговор перешел в душевную фазу как раз к тому моменту, когда на сцене появилась стриптизерша в голубом с блестками бикини.
Денисов, обернувшись к сцене, мельком успел заметить выражение лица Вальтера. Тот пялился. Похоже, что он ждал именно этого. Вспомнилось полузабытое слово из книжек «вожделел». А ведь заведение это не из дешевых. Во всяком случае даже старшему инженеру ходить сюда ежедневно не по карману.
Пока шел «концерт», Денисов еще дважды заказывал пиво – себе и увлеченному происходящим коллеге, стараясь лишний раз на него не смотреть. Но, как бы вынужденно оборачиваясь к столу, видел, насколько тот даже не поглощен – утонул в действе, которое происходило на сцене. Грудастыми в баре были не только официантки, но и артистки.
Вальтер раскраснелся. Его тонкая полупрозрачная кожа не была приспособлена для сокрытия сильных эмоций, и он понижал проникаемость лицевых капилляров большими дозами охлажденного пива.
Денисов, усевшись вполоборота, старался не смотреть на страдальца. Во взглядах официантки, обслуживающей их столик, он прочел если не осуждение, то некую толику презрения, обращенную к рано лысеющему Вальтеру.
По окончании выступления Денисов, шумно выдохнув, повернулся к столику и спросил, не давая передышки:
– Послушай, ты в ближайшие день-два в порт не собираешься?
– А что?
– Да есть одно дело. Так как?
– Ну-у, в принципе... Завтра, может быть, – не очень уверенно сказал Вальтер, между предложениями сделав изрядный глоток пива.
– Точно? – наседал Денисов.
– Да что надо-то?
– Понимаешь, – Денисов доверительно перегнулся через стол, – надо одну вещь посмотреть. Помнится, там у них свободный ангар был. Не то шестой, не то восьмой – не помню.
– Ну так возьми и позвони. Или некому? А хочешь я? – предложил Вальтер.