Под светом Луны

Мина сбросила на пол собранную сумку и с тоской обвела взглядом свою комнату. Уже даже почти не свою. И не в своем доме. Сегодня она его покинет, чтобы обрести другой.

Много лет назад, когда ей и было-то только всего пять лет, девушка была обещана в жены оборотню из другой стаи. Каким-то образом этот мужчина умудрился почувствовать в ней свою пару. Для волков истинная пара была счастьем, радостью. Поэтому родители лишь порадовались за свою юную дочку, которая уже практически нашла свою судьбу. И ей они внушали эту радость. И маленький ребенок быстро смирился с этой мыслью, с ее правильностью и логичностью.

Но

по мере взросления Мина потеряла эту самую веру. Ее скорый брак не казался ей правильным и счастливым, не казался благом во всех смыслах. Она не хотела покидать родной дом, чтобы уехать в чужую стаю, к чужим людям. Там она никого не знает, ее там не ждут, не любят. И девушке оставалось только смириться с таким положением вещей. Возможно, все было бы иначе, отнесись к ней ее будущий супруг по-другому. Ведь за все время, а это целых тринадцать лет, он ни разу не приехал к ней. Не навестил, не проведал. Не познакомился даже с ней! Не удосужился узнать ее поближе, получше, не позволил ей узнать его. Сейчас Мина уже даже и не помнила, как этот мужчина выглядел. Пятилетней девочке он запомнился как добрый и улыбнувшийся ей дядя, произнесший только свое имя и скорое обещание увидеться снова. Но это было такое наивное, такое глупое воспоминание, что не следовало придавать ему какой-то смысл и значимость. Ей уже не пять лет.

Сегодня ей исполнилось восемнадцать, и она, да и все вокруг, знали, что сегодня ее будущий муж приедет за ней и заберет ее с собой. Увезет от семьи, от друзей. Увезет от всего, что ей близко и дорого. Мина не хотела этого. Даже боялась. А как ей не бояться? Она едет в неизвестность по всем параметрам: жениха не знает, нравов и законов его стаи не знает, она не знает ничего, кроме слова «должна». Они истинная пара, однако, она этого еще не почувствовала. Тогда она была ребенком, а сейчас такой возможности еще не было. И это словосочетание ничего для нее не значит. И не будь обещания ее отца, не будь этого соглашения о браке, Мина не потерпела бы к себе такого пренебрежительного отношения от будущего мужа. Вот как он мог не приехать к ней хотя бы пару лет назад?! Почему пренебрег ухаживаниями? Почему отнесся к ней как к вещи, позвонив лишь вчера и предупредив, что заберет ее сегодня с собой? У нее даже не было времени, чтобы привыкнуть к мысли о расставании с домом, родителями, братьями и родной стаей. Не было времени, чтобы смириться окончательно и бесповоротно.

Это все походило на глупый розыгрыш ее жизни. С детства девочке внушали, что выбор сделан, что ей уже не нужно выбирать самой, что природа сделала все для нее и что это замечательно. Говорили, что не каждому дано найти свою пару и соединиться с ней. Убеждали, что это все упрощает. Да что упрощает?! Что?! Ведь ей не дали права выбора, не дали познать жизни во всех ее красках. Она только и успела, что закончить школу. А колледж? Позволит ли муж ей учиться? Какая у них будет семья? А дети? Он хочет их сразу?

Мина терзала себя вопросами и сомнениями с того момента, как в доме раздался звонок от ее жениха с оповещением о его сегодняшнем приезде. Раньше это казалось ей таким далеким, таким абстрактным понятием — ее замужество. Она не думала, что как только позволит закон, она тут же окажется замужней женщиной. Думала, что есть время пожить для себя, повзрослеть окончательно. Но нет, уже сегодня она должна отдать себя и свою жизнь в чужие руки.

Возраст не был особой проблемой. Зачастую волки очень рано начинали свою сексуальную жизнь, рано взрослели и их вторые темпераментные половинки — волки — требовали своего. Это было нормой, когда в шестнадцать лет юные самки выглядели куда взрослее своего возраста, а парни так еще раньше. Уже в четырнадцать мальчики выглядели на все двадцать человеческого возраста. Сама Мина сейчас была на вид чуть старше двадцати. Сформировавшееся женственное тело, наделенное звериной привлекательностью и грацией, было сексуальным и притягательным. Лицо девушки замерло на многие годы в своей красоте и юности. Где-то только через сорок лет она начнет стареть, причем так же медленно и долго, как будет оставаться молодой и красивой. А умрет примерно к двумстам годам. Но опять-таки не дряхлой старухой.

— Ты уже собралась? — спросила мама, появившись на пороге ее спальни.

— А у меня есть выбор? — невесело усмехнулась Мина, садясь на кровать.

Почти такая же юная на вид ее мать вздохнула и села рядом, беря ее за руку.

— Вот скажи мне, что больше всего тебя пугает и растаивает? То, что ты уезжаешь из дома или то, как внезапно?

— И то, и другое.

— Но ты всегда знала, что рано или поздно, это случится.

— Ты так спокойно об этом говоришь. Как будто тебе все равно. Как будто ты хочешь, чтобы я уехала, — с упреком в голосе произнесла Мина.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала. Ты же моя дочь, — мягко улыбнулась мать. — Но я не вижу в твоем отъезде чего-то плохого. Здесь навсегда останется твой дом, тебя будут ждать здесь всегда и все. Мы с отцом и братьями будет приезжать к тебе. И потом, я знаю, с кем ты уезжаешь — со своей парой. А это априори значит, что ты будешь счастлива.

— А вот я не знаю, с кем уезжаю! — воскликнула зло Мина, смахивая с глаз раздражающие слезы. — Я не знаю своего будущего мужа. Не знаю, кто он и какой у него характер. Я даже не помню, как он выглядит! Пара? Это только он знает, что я его пара. Я же нет. Мне было пять, я не могла тогда этого понять и почувствовать! А он даже не приехал ко мне, чтобы познакомится по-человечески!

Лика с сожалением смотрела на свою плачущую дочь и не знала, как еще ее успокоить и утешить. Мина была упряма, не хотела ничего знать и понимать. И да, для нее сейчас понятие «истинная пара» было еще слишком эфемерным. Она только со слов окружающих знала, что это значит. Но она успокоится — женщина была уверена в этом — когда сама почувствует то самое притяжение и связь со своей второй половинкой. Когда вся ее душа будет стремиться к нему, к мужчине, который с этого дня принадлежит только ей. Поймет, когда, не зная даже, что такое любовь, она уже будет ревновать и злиться, ловя на своей половинке чужие взгляды чужих женщин. Поймет, когда все тело будет сгорать от желания вблизи своей пары. Поймет это, когда в обличии волчицы будет слышать мысли своего волка. Поймет, когда только посмотрит в глаза.

Все это женщина рассказывала дочери с детства со своих собственных переживаний и впечатлений. Именно так все было у нее с ее отцом. Лика вообще любила другого молодого человека, когда встретила свою пару. И так же упорно отрицала очевидное и понятное лишь со временем и практикой. И понимала сейчас, что дочке нужно лишь немного времени, и все ее истерики и переживания сойдут на «нет». Она даже по дому перестанет грустить и постепенно потеряет с ним всякую связь, поскольку с этого момента ее домом будет ее муж и его стая.

Женщина не стала ничего говорить, снова убеждать и доказывать Мине правильность происходящего. До всего этого она дойдет сама. Сейчас же она хотела попрощаться с дочкой перед ее отъездом. Хотела обнять ее крепко-крепко и пожелать счастья и удачи. Хотела насладиться минутами близости со своим детенышем перед долгой разлукой. Вряд ли они скоро увидятся, поскольку женщина понимала, что для того, чтобы Мина быстрей привыкла к новому дому и семье, ей нужно забыть о старой, хотя бы на время. А когда все наладится, они обязательно встретятся и увидятся.