Под ударом
Шрифт:
Командир Белфастской бригады нервно облизал губы.
– Что дальше? Фараоны рыщут по домам. МакГиннеса накрыли.
– Туда ему и дорога. Слишком много пил и слишком много болтал. Мы кстати, сейчас внедряем человека к вам. Мы сообщим о нем тебе, и ты сможешь раскрыть шпиона.
…
– Ты так и не узнал про русские поставки?
– Нет.
– Это плохо. Наводит на мысли.
– Какие мысли? Я же говорил, этим занимаются братья Хорнелы. Младший, Горди – чертов коммунист, он в Москве учился. Только они и знают.
– Мы проверили. Таких
– Черт, я что, по-вашему, вру?!
– Успокойся. Не надо кричать.
Берк закурил сигарету. Таксист поморщился – он не любил, когда в такси курили.
– Это другие люди. Они себе на уме, смотришь – и не знаешь, о чем они думают. Отвернешься – он первый тебе пулю в спину всадит. Долбанные коммунисты.
– Вот видишь, ты все правильно понимаешь. Коммунисты – это общая угроза для вас и для нас. Она важнее чем то, что делаешь ты и делаю я.
– Да у вас в правительстве половина – коммунисты.
– Не стоит преувеличивать. В Европе так и есть. Но не у нас. Значит, ты пока не нашел канал.
– Нет, – Берк жадно курил, – знаю только одно – поставки небольшие. Две-три винтовки, не более.
– Даже две-три винтовки Драгунова для Белфаста чересчур много, как мы в этом убедились. Канал надо найти. Если не можешь сам – сдай нам братьев. Мы найдем.
– Какого черта? Если их сдать – начнут подозревать меня. О братьях знают от силы пять человек. Считая меня.
– Тогда найди сам. Может, товар выгружают с подводных лодок?
– Не знаю. И… вот еще что. Когда я видел Тома Хорнела, он сиял, как новенький пенни. Говорил, что в следующей поставке будут управляемые ракеты. Ими можно сбить самолет.
– Ракеты? Вот видишь! Теперь это становится еще более важным делом.
– Остановите их. Хорнел будет избран в высший совет ИРА, если доставит ракеты. Если это произойдёт – движение перехватят коммунисты.
Истамбул, Турция. 20 ноября 1987 года
Каждой разведке, даже враждующей – нужно бывает время от времени поговорить с теми, с кем она враждует. Желательно в нейтральном месте и без свидетелей. Американцы для таких дел с русскими обычно используют Вену или Хельсинки. С англичанами – почему-то так получилось, что городом для встреч стал Стамбул. Город ветров…
Стамбул – город на Босфоре, столица четырех империй, город с непростой судьбой. Русские сюда шли – да не дошли, надорвались. А вот англичане дошли – годы 1919, 1920 – турки вспоминают как годы лютого, беспросветного национального унижения. А англичан в городе не любят до сих пор.
Тем не менее, Турция давно была членом НАТО и должна была в будущем стать членом Европейского объединения. Кемаль Ататюрк, родившийся в Салониках сын мелкого чиновника – поставил бывшую империю на дыбы, разом отказавшись от всего прошлого ради европейского будущего. Ататюрк – это запоздалый турецкий Петр Первый. А на его памятнике – внизу расположены меньшие по размеру статуи его соратников и тех, кто помогал ему поднимать Турцию из руин. Среди них – фигуры Климента Ворошилова и Семена Аралова, первого советского военного представителя в Турции. Англичан на памятнике основателю современной Турции – нет ни одного…
Британец прибыл в город первым. А может и не первым – он не знал, каким путем будет добираться русский визави и ему было в общем-то плевать. Он сам летел обычным гражданским рейсом через Франкфурт. Самолет был полон – бизнесмены, разбогатевшие турецкие гастарбайтеры, желающие похвастаться своим успехом перед родными. На него никто не обращал внимания, хотя все его считали своим.
В нем не было ни капли турецкой крови – хотя он был похож на любого обитателя Средиземноморья. Черные глаза немного навыкате, черные чуть вьющиеся волосы, кожа темнее, чем у обычного англичанина – скорее, как у индуса. Внешность он унаследовал от бабки, гречанки. И город был ему не чужим – потому что именно здесь в 1920 год прогуливающийся по набережной – тогда она еще не звалась «авеню Кеннеди» британский морской офицер вдруг увидел потрясающе красивую турчанку, одетую на европейский фасон. Он попытался заговорить с ней на своем жалком турецком, и услышал в ответ на превосходном английском с произношением Челтенхем Ледиз Колледж: «Можете не стараться, мистер, у вас все равно ничего не выйдет». Это и была его бабушка, дочь богатого греческого купца, учившаяся в Великобритании…
На выходе из аэропорта он не стал заказывать такси – а вместе со всеми бедняками сел в долмуш, на нем и доехал до Стамбула. Там он пересел еще несколько раз, пока не оказался на площади Таксим – довольно убогом подражании европейским площадям. Она была известна лишь тем, что несколько лет назад снайперы-националисты открыли здесь огонь по митингу оппозиции.
Еще тут разворачивался трамвай, идущий по историческому центру.
Англичанин сделал вид, что рассматривает архитектуру – хотя и рассматривать тут особо нечего было, а через несколько минут его окликнули:
– Ахмади! Дружище, ты ли это?!
«Ахмади» был его оперативный позывной в Омане.
Они обнялись, поцеловались по-турецки – то есть просто соприкоснулись щеками. Встречавший его офицер был высокопоставленным сотрудником турецкой военной разведки. Одновременно он сообщал британцам новости из мрачного мира правофашистской диктатуры Эврена в обмен на паспорта и деньги на начало новой жизни в Англии, когда дела пойдут совсем плохо…
– Я. Кто же еще…
– А ты не изменился.
– Зато ты…
Турок хлопнул его по животу.
– Кто плохо кушает, тому доверять нельзя!
– Даже так…
– Пойдем, прогуляемся…
Они пошли вниз по проспекту Истикляль к Галатскому лицею. Тогда на этой улице еще не было так людно, и магазинов столько не было. Это была одна их визитных карточек бывшей турецкой столицы – самая европейская улица города. Турецкое выдавали только типичные для турков выдающиеся деревянные закрытые балкончики – они назывались киоски, турки в них любили отдыхать.