Под защитой высших сил
Шрифт:
– Есть, конечно.
– Ирочка, покажи мне, пожалуйста, – попросила Настя. – Мне так хочется на нее посмотреть.
– Ладно, – засмеялась Ирина Анатольевна. – Поищу и принесу. А насчет работы не волнуйся, отдыхай спокойно. Я обязательно что-нибудь придумаю.
Едва проснувшись, Лариса привычно прикинула намеченные на сегодня дела: ничего особо срочного не было, но появиться на работе стоило, хотя бы для того, чтобы подчиненные не расслаблялись. Расслабляться Лариса не позволяла никому – ни подчиненным, ни себе.
Она
Не сможет она работать, если есть вероятность, что какая-то баба будет дежурить у постели ее мужа, смотреть на него, поправлять одеяло. Улыбаться или, наоборот, плакать.
С чего Лариса взяла, что какая-то женщина мечтает о Владимире, она и сама не понимала. Просто кое-что ей очень не нравилось.
Не нравился уставший голос незнакомой Полины.
И очень не нравилась красотка у окна больничного коридора.
Наличие влюбленной в мужа женщины волновало Ларису гораздо больше его здоровья, и она невесело усмехнулась, мимоходом отметив это. Впрочем, он легко отделался: переломами бедер, ушибами и травмой головы.
Какого черта его понесло на завод?
– Кира, – позвонив секретарше на мобильный, попросила Лариса, – у меня муж в больнице, я сегодня, скорее всего, не приду. Если что срочное, звони.
– Хорошо, Лариса Максимовна, – откликнулась Кира и тихо спросила: – Что с вашим мужем?
То ли Ларисе показалось, то ли действительно Кирин голос прозвучал участливо, и от этого участия Ларисе стало легче. Не так противно, как минуту назад, когда она думала о красотке у окна.
– Он попал в автомобильную аварию. Особенно страшного ничего нет, но…
– Не беспокойтесь, Лариса Максимовна. Я все сделаю. – И опять ей показалось, что Кира искренне ей сочувствует.
– Если что, ты сразу звони.
– Обязательно.
Лариса сунула телефон в сумку, лежавшую на тумбочке в прихожей, и постояла, глядя в зеркало. Зеркало было роскошное, итальянское, Лариса купила его несколько лет назад и до сих пор радовалась. Она вообще радовалась удачным покупкам и никогда не забывала, где и почем покупала свои вещи.
Вещам радовалась, а вот людей вокруг почти не замечала. Ей нравилось быть одной. Сильной, независимой. Она всегда была одинока, даже со всеми своими мужьями. И с Ракитиным она была одна, и это нисколько ее не тяготило.
Сейчас ей совсем не нравилось быть одной.
Сейчас ей хотелось убедиться в том, что ее семейной жизни ничто не угрожает.
Как она и договорилась накануне, Владимира перевели из реанимации в одноместную палату. Не шикарную, но и не такую отвратительную, как все остальные, где несчастным больным приходится терпеть присутствие друг друга.
Почему-то Лариса была уверена, что опять найдет мужа спящим, но он смотрел на нее спокойно и внимательно и даже ободряюще кивнул, когда она замерла в дверях.
– Володя, – не смогла сдержаться Лариса, подходя к кровати. – Кто такая Полина?
– Полина? – удивился он. – Химик.
– Какая она?
– Что?
– Какая она? – терпеливо повторила Лариса, пододвинув к себе стул. – Сколько ей лет?
– Не знаю, – усмехнулся он. Или ей показалось, что усмехнулся? – Не интересовался.
– Володя, прекрати. Ты же прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю. – Лариса знала, что говорить нужно совсем другое, что надо хотя бы поинтересоваться его самочувствием, но выяснить про красотку у окна было для нее сейчас самым важным. Таким важным, что заслоняло собой все остальное.
– Полина Колыбанова талантливый химик.
– Она красивая?
– Не присматривался. – Теперь он отчетливо улыбнулся, и Лариса сразу успокоилась.
Ей незачем беспокоиться из-за других женщин, пока он так ласково и насмешливо ей улыбается.
Собственно, из-за этой улыбки она и выделила его из множества мужчин, с которыми сталкивала ее жизнь.
Она делала доклад в городской думе, рассказывала, как и куда расходовались выделенные на модернизацию производства средства. Оттарабанила выученный почти наизусть текст, ответила на вялые вопросы честно и уверенно, а потом отчего-то разволновалась, как студентка на экзамене. Причин для этого не было, и собственное волнение вызвало у нее только злость на себя саму да на сидящих в зале людей, мимо которых она пробиралась после доклада к своему месту. Очень хотелось пить, Лариса терпеливо ждала перерыва в заседании и от этого злилась еще больше.
– Вы отлично доложились, – наклонившись к ней, произнес сидящий справа немолодой мужчина.
– Что?
– Вы отлично доложились, – повторил он и почти незаметно улыбнулся. – Все хорошо, не переживайте.
Лариса не спросила тогда, как он понял, что она… переживает. Ей сразу стало спокойно и даже весело, и она подумала, как расскажет Ракитину о сегодняшнем докладе. А еще подумала о том, что никто из ее одноклассников в думе не только не докладывался, но даже и не бывал здесь, и от этого вернулась привычная уверенность, и Лариса осторожно покосилась на сидящего рядом мужчину. Мужик был ничего, нормальный. Седой, плотный. На светлой в мелкую полоску рубашке, выглядывающей из-под темного пиджака, виднелось еле заметное пятнышко, и Лариса сразу подумала, что он не женат. Потом, когда само собой получилось, что новый знакомый пошел ее провожать, этот вопрос – женат он или нет – беспокоил ее так же сильно, как сейчас вопрос насчет Полины.
Наверное, потому что никто, кроме Володи, не умел одной только улыбкой возвращать Ларисе уверенность в себе.
Владимир оказался неженатым и через несколько месяцев стал ее мужем.
– Володя, – Ларисе хотелось побыстрее покончить с собственными сомнениями, – она в тебя влюблена?
– Кто? Полина? Чушь какая. Она моложе меня лет на двадцать. Что с тобой, Лара?
Лучше бы он этого не говорил. Она, Лариса, моложе Володи всего на десять лет. Раньше она думала, что этого вполне достаточно, чтобы всегда чувствовать себя уверенной в браке с ним, а оказывается…