Под жёлтым зонтом
Шрифт:
У него все так дрожало внутри, что он и впрямь был готов или наброситься на Макса, или убежать от него, лишь бы избавиться от этой противной дрожи.
– Все-все! – без улыбки остановил Макс. – Вот этого не надо. Мне пока необходимо пожить… Потом поймешь почему. Интересная у тебя женщина…
Кирилл так и взвился:
– Даже не смотри в ее сторону!
– Ты почему на ней не женишься?
– Отстань от меня, понял? С чего ты взял, Макс, что я стану выкладывать тебе все, как в детстве?
Влажный комок земли вылетел из-под ноги
– Ты выкладывал мне далеко не все…
– Ты опять?!
– Я скучал по тебе, Кирилл.
– Зачем ты? – у него дрогнули губы. – Хочешь, чтобы я снова чувствовал себя ничтожеством?
Макс вскинул голову:
– Брось! Никогда я не считал тебя ничтожеством.
– Пойдем в дом…
Кирилла все еще тянуло побежать, но он направился к крыльцу обычной, несколько заносчивой походкой. Макс поплелся за ним следом, на ходу вытирая перепачканный носок ботинка о траву. На крыльце Кирилл остановился и больно стиснул его плечо. Он смотрел сверху, но не чувствовал никакой уверенности. Макс больше не был его любимым братом. Ни любимым, ни братом.
– Я тебя прошу, – умоляюще произнес Кирилл, и сам стал противен себе за этот тон. – Просто прошу… Ни слова больше об этом. Особенно при ней.
Макс быстро взглянул и отвел глаза:
– Да ты что? Разве я стал бы при ней?
– Кто тебя знает… Макс, никто этого уже не помнит, кроме тебя. Ни я, ни Лари… Двадцать лет прошло…
– Ладно-ладно, – неожиданно согласился Максим. – Как хочешь.
У Кирилла вырвалось:
– Спасибо.
– На здоровье. А обо мне ты ей что рассказывал? Или вообще не рассказывал?
– Я не знал, что мы тебя встретим…
– Мы – тебя, – повторил Макс. – Все правильно. Пошли в дом, я замерз.
Еще до того, как Лари купил этот дом, в него было проведено паровое отопление. Но сейчас отопительный сезон еще не начался, и комнаты обогревались только маленьким камином. Решетку и щипцы для него Макс когда-то нашел на одной из свалок, которые всегда влекли его, как золотые прииски. Он и Кирилла пытался приобщить к поискам среди обломков чужих человеческих жизней, но тот не проявил никакого интереса. К тому же, он был брезглив и даже в руки не мог взять пользованные кем-то вещи.
Когда они вошли, Арина с Цезарем уже грелись у камина. Скинув туфли, она вытянула к огню ноги, и сама едва не легла грудью на колени.
– Рыси тоже мерзнут? – Кирилл присел на подлокотник кресла и поцеловал ее круглую макушку. – Спасибо тебе…
– Ну! – возмутилась Арина. – Нашел за что благодарить!
– Ты ведь могла этого и не делать. Ты никогда не целовала меня при чужих.
«Бедный мой, – ей опять стало не по себе. – Как же я по-свински к тебе отношусь…»
Она соскочила и, спихнув Кирилла в кресло, уселась к нему на колени. Его губы еще не согрелись. На вкус они всегда напоминали Арине бутон цветка, прохладного от росы. Ей нравилось сжимать его щеки так, что губы выпячивались еще больше, и целовать розовую мякоть.
– Я сегодня переполнена
– Ты меня пугаешь, маленький, – прошептал Кирилл, но все его тело уже отозвалось на ее неожиданную ласку. – Пойдем, попрощаемся? Надо же осмотреть твою комнату.
Она прорычала, покусывая пухлую мочку его уха:
– Разве можно отказать такому роскошному мужчине?
– А давай прямо здесь? – распоясавшись от желания, предложил Кирилл. – Они еще долго будут возиться на кухне. Лари все делает тщательно.
– Прямо в кресле? Мило!
– А почему нет? И пошли они все…
Чуть отстранившись, Арина вгляделась в его лицо. Все в нем дрожало от нетерпения – и губы, и веки, и подбородок. Она опять, уже в который раз подумала, что до Кирилла ей не доводилось встречать человека, способного отдаваться наслаждению полнее, чем он. Стоило ей чуточку приласкаться, и Кирилл терял себя. Переставал и видеть, и слышать, словно погружался в наркотический сон. Все его тело была сплошная эрогенная зона. То, что он не изменял ей направо и налево, Арина воспринимала, как проявление героизма с его стороны. Наверняка, она, конечно, не знала, но была уверена: так оно и есть. Ведь за семь лет преданность в его взгляде ничуть не потускнела.
– Нет, милый, – ласково сказала она и успокаивающе погладила его по вытянутой голове. – Так нельзя. Мы ведь в чужом доме. Лари и так на меня странно смотрит…
– Я сейчас умру, – простонал Кирилл, прижимая ее. – Не вставай… Нет, я точно сейчас умру.
Арина легонько ущипнула его за ухо.
– Эй, очнись!
– Я останусь сегодня здесь.
– А! Вот это уже другое дело.
– Нет, не могу! Мне обязательно надо успеть в ресторан до закрытия. Как быть?
– Я придумала. Мы прокатимся на машине.
Он с благодарностью улыбнулся и, едва касаясь, провел губами по ее шее.
– Я всегда верил в силу твоей фантазии.
– Пусти меня, сейчас кто-нибудь войдет… Твой друг мне совсем не понравился, – тихонько сообщила она, встав за спинку кресла. – Почему он все время отводит глаза? Это раздражает.
– Не знаю, маленький. Он всегда был таким. Но меня это не раздражало.
– Тебя никто не раздражает… Я представляла твоего Макса другим. Он какой-то… мертвый.
Он поймал ее руку и положил себе на голову. Им обоим нравилось, когда Аринины пальцы, как маленькие настырные существа, пробирались сквозь завитки его волос.
– Бог с ним, – сказал Кирилл и закрыл глаза. – Не обращай внимания. Ты же не о нем собираешься писать.
«Почему сегодня мне так хочется целовать его?» – она перегнулась через спинку кресла, и нашла его губы. Кирилл сразу вытянулся и попытался снова усадить ее на колени.
– Я так люблю тебя, – не удержался он и виновато замер, словно нарушил табу.
Но сегодня Арина и сама была готова сказать это. И возможно, сказала бы, если б позади не послышались чьи-то шаги.