Под знаком огня

Atreyu Юлия

Парень замотал головой:

– Граф Алазар.

Наверное, у меня начался нервный припадок, или просто психика сбрасывала перенапряжение – я расхохоталась, как ненормальная. Громко, запрокинув голову назад.

Салас смотрел непонимающе.

– Чего ты веселишься, твои сородичи ведь.

Веселье мгновенно улетучилось, и я поперхнулась собственным смехом:

– В смысле – мои сородичи?!

– Вампиры – это первые из пришлых. Вас еще с начала времен на континент выкидывают. Разумный народ там не живет – по тем землям ходит зараза. Некоторые из вас подцепили ее. Тела умертвились, а сами стали кровью питаться.

Я замолчала, осмысливая услышанное. Надо скорее делать ноги отсюда, а иначе это действительно плохо кончится.

– Надеюсь, не к ним меня отправят, если оправдают?

– Не, так там же и нормальные есть, как ты, – и Салас тут же сморщился, усомнившись в собственном заявлении

о моей адекватности. – Волховка древняя нашла способ остановить распространение заразы. Всех пораженных попытались излечить, но не вышло – какие-то мутации… Отселили их на самый непригодный для житья участок и отгородились двумя стенами – каменной и магической. Слева она прилегает к горе, справа – лежит до самого океана. Знания защитные волховки из поколения в поколение передают своим дочерям. С их помощью удерживается ограда от кровососов. Питаются гады зверьем, а кому удается до острова доплыть – на наших охотятся – в тумане засады устраивают. Но не часто. Грифоны и медведи патруль держат каждодневный. Не дают тварям подобраться к населению. Ипостаси – то имеют только правящие и к ним приближенные. Обычным жителям острова вампиров не одолеть.

Чем больше информации я получала о месте, в котором оказалась и о его обитателях, тем прочнее во мне крепло желание просто сорваться с места и бежать без оглядки. Но в этом же заключалась и главная проблема – без оглядки я попаду либо в руки кровожадным вампирам, либо меня зашибут свирепые медведи, либо опять же – порешат грифоны раньше времени. Стало жутко и захотела просто свернуться калачиком и заснуть, а потом открыть глаза, и чтобы весь этот кошмар рассеялся. Я на автомате сунула руки в карманы холодной мокрой куртки только сейчас ощутив всем телом неприятное прикосновение сырой ткани ко всем его частям. Раньше было как – то не до этого. Я сглотнула сухой ком. Оглянулась назад, окидывая взором дворец грифонов, огромным обсидиановым сталактитом выстреливающий в небо из скалы.

– Ладно… Что там говоришь, с враждующими кланами? – попыталась отвлечься я, смещая фокус со своего фатального положения на историю острова.

– Кланы всегда не ладили, но в тот раз медведица Вероника – дочь правителя, полюбила грифона Ярца. Легенда говорит, что был Ярц огнекрылым. Только теперь, за прошествием времен, никто уже не знает, что это значило. А он ее полюбил в ответ. И вот устали они таиться и решили пожениться. Отец Вероники пришел в ярость. Он запретил дочери знаться с грифоном. Она молила его, но он настаивал, что внутри таких браков рождаются страшные монстры – не грифоны и не медведи, а выродки. Но всем известно, что это была ложь. Легенда говорит, что семьи такие существовали, но бежали с острова, чтобы не снискать гнев владык. А рождались у них не уродцы, а обоюдокровые, что по желанию могли принять любую из двух ипостасей. Медведи и грифоны боялись таких детей. Могущество их можно только представить. Вот и пресекали на корню конкурентов. И Вероника понимала это. Союз на уровне владык означал бы полное слияние и потерю контроля. Отец ее не был готов делить и тем более – уступать власть и статус. И правитель медведей, верный своим принципам, вызвал Ярца на бой. Долго сражались они, раны понаставили друг другу такие, что любой другой на их месте не выжил бы. И вот когда уже никто не ждал, что оба поднимутся, медведь нанес последний удар. Ярц был молод, силен и бесстрашен. Но лежа на земле, у грифона меньше шансов, чем в воздухе. Медведь его просто раздавил. Кинулась Вероника прочь с площади и горевала всю ночь, а на следующее утро вызвала на поединок отца и убила. Схватка была не долгой. Правитель не мог сопротивляться собственной дочери… К тому же был сильно ранен Ярцем и Вероника порешила его…

Я слушала, широко распахнув глаза, не зная, чему больше удивляться – силе любви или жажде мести собственному отцу за возлюбленного. Все-таки нравы на острове суровые, что не добавляло веры в благоприятный исход моей собственной ситуации.

– А дальше был месячный траур по обоим. И грифоны поддержали его – Вероника смыла кровь Ярца, убив отца. По окончании траура, она, приняв правление, объявила свою территорию острова открытой для браков медведей и грифонов. Сюда бежали с обратной стороны, чтобы скреплять свою любовь не только хранители ипостасей, но и обычный люд. И постепенно все перемешались, с обоих половин горы. Три поколения жили счастливо, рождая обоюдокровых, а остров наш, не имевший до того времени названия, нарекли островом Вероники – принесшей победу над древней враждой кланов. Но и тогда полно было семей традиционных. Некоторым из них не нравилось происходящее и вскоре жажда власти вновь взяла свое. Приверженцы старых традиций породили междоусобицы и за две сотни лет гнусными нечестными методами поубивали оставшихся обоюдокровых. Даже перешеек

между вершинами горы попытались разбить, но не вышло… Вновь начался раскол.

Я переваривала объемный и тяжелый по смыслам рассказ.

– А еще, аккурат после смерти Вероники, вода отступила, опустившись в самый низ горы, а на ее место пришел туман. Оттуда ваши и сыплются пачками. Никто не знает почему так произошло.

Мы погрузились в молчание. Салас уводил меня все глубже в город грифонов, а я только сейчас поняла, что от страха не спросила Ацэра как мне встретиться со следователем, которому поручат мое дело.

Меня не покидало ощущение, что я нахожусь в книжной иллюстрации к какому-нибудь роману. Совсем не доброму, но очень красивому, начиная от персонажей, заканчивая обстановкой, в которою их поместили. Встречные горожане, имели ярко выраженный общий генетический код. В большинстве своем они были выше среднего роста, медноволосые, как Ацэр, с бледной кожей и плавными движениями. Одевались жители в контраст светлой внешности, в темные ткани – серые, черные, фиолетовые, бордовые. По ней, как и по постройкам, можно было судить о высоком уровне жизни обитателей этой части острова. Темная каменная кладка домов Аскелаза, в сочетание с острыми, словно клыки и когти, графичными линиями крыш и заборов, порождала внутри двойственное чувство: настораживала и в то же время притягивала, намекая на сокрытую в них тайну, приглашая разгадать ее, если осмелюсь. Надо признать, это робкое желание прикоснуться к сакральному, разбивалось об угрюмые и откровенно враждебные лица. В городе мне были не рады и даже больше того. Врядли, жителей смущал мой неопрятный внешний вид. Их раздражала не мокрая одежда, а то, кто в нее упакован – очередная чужачка, место которой на континенте.

Наконец, через минут тридцать ходьбы, мы остановились у трехэтажного мрачного замка. Если бы я не знала, куда меня привел Салас, подумала бы – что к тому самому графу вампиров. Парень поднялся по ступенькам на узкое крыльцо и дернул за металлическую цепочку с круглым наконечником. За, крашеной черной краской дверью, раздался звон колокольчика.

– Ваше изобретение, – улыбаясь, обернулся на меня он.

Через минуту внутри послышалось цоканье каблуков и дверь распахнулась. На крыльцо вышла хозяйка замка. Она мне напомнила голливудских актрис до периода увлечения пластическими операциями. Сногсшибательная красотка, лет сорока пяти на вид. Тот случай, когда человека возраст только красит. Маленькое фарфоровое личико обрамляли рыжие завитки прядей, уложенных на макушке в высокую прическу. Лебяжья шея украшена ожерельем из темных драгоценных камней. Плотно обтягивающее фигуру бордовое платье с v – образным вырезом, узкое сверху и пышное внизу, еще больше придавало хозяйке замка сходство с коллекционной антикварной куклой. Она окинула мягким взглядом светло – голубых глаз сначала Саласа, затем меня и вопросительно подняла тонкую рыжую бровь.

– Госпожа Тайанэль, меня прислал к Вам господин Ацэр.

Дама на крыльце едва заметно поморщила курносый носик.

– Он наказал разместить эту пришлую у Вас, пока не разберутся что с ней делать. Ее в чем – то обвиняют… – покосился на меня парень. – Можете поручить ей дела прислуги, чтоб не задарма кормить.

Женщина осмотрела меня еще раз. Теперь – так внимательно, что я почти почувствовала прикосновение ее взгляда к своему телу на физическом уровне. На ее спокойном лице отражалось насмешливое дружелюбие и это немного меня расслабило.

– Идем, – бросила она, поджимая тонкие оранжевые губы.

Салас легко поклонился и, когда я поднялась по ступеням, с чувством выполненного долга, развернулся в направление дворца грифонов.

Оказалось, замок использовался не только в качестве жилого помещения. На первом этаже раскинулись вдоль стен стеллажи с потрепанными свитками и пухлыми книгами – видно, книгопись у местных только начинала обретать цивилизованную форму. В углу разместилась компактная барная стойка с многочисленными бутылками и бокалами. В просторной продолговатой комнате находилось не менее пятнадцати столиков в обрамлении тяжелых кресел. Прямо по середине у дальней стены за занавеской спряталась лестница. Белые пальчики распахнули полотна ткани, открывая проход.

– Внизу – курительная комната, – бегло пояснила хозяйка замка, шурша юбкой, по ступеням широкой лестницы темного дерева, ведущей на второй этаж. – Здесь по вечерам собираются мужчины нашего города. Никакого сброда и рабочего отребья – только родовитые и богатые господа, – важно пояснила она. Мы миновали второй этаж, продвигаясь выше.

– Здесь – комнаты для ночлега… И свиданий, – игриво добавила женщина, оборачиваясь на меня. Я понятливо кивнула. Похоже, замок предоставлял весь спектр услуг – от читальни и бара до гостиницы на одну ночь. Госпожа Тайанэль гулко ступила на пол третьего этажа и показала на право: