Под знаком огня
Шрифт:
В округе послышался высокий пронзительный визг. Будто бы птичий. Он был настолько громким, что его не заглушал даже грохот прибоя, врезающегося в камни. В полноголосой интонации отчетливо прослеживались ноты сердитости, ожесточения и почти человеческий надрывный вопль. Крики неведомых птиц где – то впереди стихли так же резко, как и появились, а потом облака прижались вплотную к воде. Глаза застелила сплошная белесая пелена, словно что – то сверху ее всколыхнуло, заставив опуститься ниже.
“Оно и лучше – промелькнуло в голове – хотя бы не увижу какой из обломков скалы станет моей надгробной плитой.”
Совсем рядом позади послышался звучный
“На этот раз точно все.” – В голове пролетела шальная мысль о том, что разбиться в один шлепок о скалы было прекрасным вариантом смерти: внезапным, почти безболезненным, на фоне леденящей кровь перспективы – быть живьем разодранной на куски птенцами гигантского монстра, у которого только что случился очень удачный улов на пятьдесят пять килограммов.
Сказать, что я была на грани потери рассудка – ничего не сказать. Надо мной раскинулись огромные черные крылья. Я не понимала ни где я, ни что за тварь меня тащит, а предположения чем все это закончится были неутешительно прозрачными. Мне хотелось кричать, но смысла не было, как и в попытках вырываться – все равно умру от падения.
Мощные гребки крыльев, наконец подняли нас над облаками и белые клубы волнами отхлынули в стороны. Над ними, устремился вверх крутой, поросший зеленью склон. Птицы поднимались все выше и бесконечный туман внизу начал казаться настоящим белым океаном, окружавшим сушу. Голова закружилась толи от перепада давления на высоте, толи от осознания собственного положения. Кажется, я все еще находилась на стадии гнева и отрицания, судорожно придумывая как буду бороться с птенцами – переростками и их родителями.
“Может, я как Гулливер попала в мир, где все гигантское? Что за чушь?! Я молодая образованная женщина в своем уме! Так… как бы не сойти с ума.”
Внезапно, перед моими глазами вырос город. Самый настоящий человеческий город! Только не современный, а будто бы выстроенный по мотивам готического средневековья.
“Это еще что?!”
– Помогиите!!! – Не своим голосом заорала я. – Лююдии!!! Кто – нибуудь!
По улицам действительно сновали люди, но, кажется, им не было до меня никакого дела, как и до монстров, которые в любой момент могли утащить их самих. Рвала глотку, прося о помощи, я не долго. Птицы подняли меня над остроконечными шпилями высоченного замка, одна из башен которого заканчивалась широкой площадкой. Когти разжались в метре над гладкой каменной поверхностью и едва я рухнула на нее, тут же подскочила на ноги, ошалело осматриваясь в поиске путей для побега.
Оказалось, вместе со мной из воды птицы выловили еще одного человека. На площадку упало мужское не движимое тело.
“Этому повезло меньше. Тварь прикончила его прямо на ходу. Что делать? Не знаю как, но я буду бороться за жизнь! Буду биться до конца!” – Я еще раз пробежалась глазами вокруг, но, ни чего похожего на оружие или хотя бы палку, не нашлось.
Только сейчас заметила, что у дальнего конца площадки, выходящего из башни, расположена высокая двустворчатая дверь. У нее стояла пара стражей при мечах и луках, но в руках они держали что – то другое. Мужчины быстрым шагом направились в сторону птиц – самоубийцы ненормальные. Я, окончательно перестав что – либо понимать, перевела взгляд на тварей. Они, к моему удивлению, не нападали, да и вообще только сейчас я поняла, что и птицами в полном понимании существа не были!
Передо мной двумя гигантскими статуями, величественно замерли два грифона. Орлиные головы, крылья и передние лапы, сочетались с задними львиными конечностями и длинными хвостами с кистями. Перья на головах и шеях плавно перетекали в лоснящуюся шерсть. Один грифон был черного цвета, второй золотисто – рыжий.
– Твою ж… – Вырвалось у меня.
Воплощенные мифические существа, совсем реальные, выглядели могущественно и сурово. Один из них смотрел на меня в упор и в его орлиных глазах полыхала безжалостность вперемешку с презрением. Я перепугалась – не набросится ли он сейчас, хотя отойти назад не смогла, парализованная происходящим.
К этому времени подоспели стражи и прямо на моих глазах грифоны начали уменьшаться, плавно перетекая в другую форму – человеческую. Крылья втягивались, клювы тоже, глянцевые перья превратились в кожу. Я почувствовала бешеный скачок своего сердца, где – то в горле, породивший звон в ушах, в глазах потемнело, очнулась я, снова лежа на каменном полу. Передо мной стояли два совершенно голых молодых мужчины. Их волосы метал ветер, а сами они выглядели, как скульптуры античных героев.
С этого момента моя вегетативная нервная система отказалась выдавать привычные реакции и я, не стесняясь чужой наготы, просто уставилась на них, от потрясения не в силах вымолвить ни слова. Мужчины подошли к лежащему рядом телу и, присев, осмотрели его.
– Вот харсак… Упокой Аристей его душу… – Сказал тот, чьи волосы и аккуратно стриженая бородка, переплетенная в узкую косичку с крупной черной бусиной на конце, при перевоплощении из золотистого грифона стали темно – рыжими, как многолетняя ржавчина. Второй только хмыкнул, нахмурившись.
Взяв из рук стражей одежду, оба мужчины принялись натягивать ее на себя. Черноволосый облачился в синего цвета шелковую рубаху с воротником–стойкой и серебряной оторочкой. На ногах – прямые брюки с серебристыми лампасами и остроносые сапоги с металлическими наконечниками. Поверх рубахи на плечи он накинул удлиненный графитный кожаный жилет, не сшитый по боковым швам. Подпоясал толстым ремнем с пряжкой в форме грифона. Так же мужчина взял с золоченого подноса перстни с черными жемчужинами и нанизал их на пальцы. На вид ему было около тридцати, а вот второй казался старше лет на десять. Одежда медноголового отличалась по цвету – она была темно–коричневой и с красными лампасами. Колец не полагалось. Первый подошел ко мне вплотную, застегивая пуговицу на манжете и жестким ровным тоном отдал приказ:
– Убить.
– Чтоо?! – Опешила я, вновь поднимаясь на ноги. Но даже вытянувшись во весь рост, я едва равнялась с плечами обоих мужчин.
Вообще, надо сказать, одна их комплекция давила на меня. Оба – рослые, широкоплечие, с рельефными торсами и удлиненными конечностями. Даже одежда не скрывала их мужественные формы. Такие тела могли иметь только беспощадно истязающие себя в зале культуристы и, очевидно, грифоны. Движения мужчин были скупы, но грациозны. Черный буравил меня острым непроницаемым взглядом изумрудных глаз.