Под знаком Вовки
Шрифт:
– Я помню уже дом и не здесь – под Вологдой. За мной ухаживала женщина. Лена фельдшер, она делала все возможное.
– То есть… скорую она тебе не вызвала и в больницу тебя не доставила. А ты – без памяти, - невесело хмыкнула я, - дело о пропаже закроют, откроют о похищении человека.
– Я прошу тебя не делать этого, - дернулся Илья всем телом, продолжая с силой мять свои ладони: - У нас с ней дети – близнецы. Павлик и Аленка. Аленка слабенькая… Павлуша еще в животе обижал ее – объедал. Меня надолго переклинило, Саш… не нашел я описания похожего состояния. В медицине вообще все часто... туманно, индивидуально. Приложение силы пришлось в определенную точку? При тяжелых ЧМТ бывает такое – да. При тяжелейших… память
– Илья, есть специальные клиники, препараты, аппаратура… Ты долго не вспоминал, потому что лечили не так или недостаточно. Фельдшер? Ты сейчас серьезно? Это неоказание помощи, оставление в опасности – подсудное дело. При чем здесь твои Павлик и Аленка, что ты меня ими лечишь? Она у Вовки отца украла!
– Стой! Сядь обратно пожалуйста, - тяжело дышал он, - будет только хуже, ты обидишься сильнее, но может поймешь меня – я люблю ее, Саш. Тебя не любил – привык, и ты тоже ко мне привыкла. Я увидел, как оно бывает, как может. Похищение, неоказание… - все так, все я понимаю. Я похож на ее мужа – немного, совсем… но в темноте ей показалось, что это он, иначе не остановилась бы – ночь, трасса.
– Так тут еще и муж есть? – схватилась я за голову, натирая виски – информация уже воспринималась туго. Перебор для меня. Во всем.
– Нет. Сейчас нет, был гражданский, бросил ее давно, уехал куда-то на север. Она долго была одна, хотела детей… глупо звучит, но сейчас я знаю ее, понимаю. Хотела родить от меня, а потом уже…
– В каталажку? Она не понимала, что творит? Хотя пронесло же, да? И губа не лопнула… получила, что хотела, мразь.
– Такие решения принимаются в состоянии аффекта… или в отчаянии. Привязалась потом, полюбила, захотела удержать возле себя. И я к ней привык, отзывался уже на Антона. С ней мне очень хорошо, Саша.
– А со мной плохо? Ладно, пускай так – чувства у вас. А Вовка? Неужели не хотелось хотя бы взглянуть на него? Узнать – родила ли я вообще или загнулась в родах – все ведь бывает. А родители? Они же сгорбились совсем, постарели ужасно. Ольга поддерживает их, но они сына потеряли! Никогда меня особо не любили – ты знаешь… а сейчас приеду – мечутся вокруг, не знают куда усадить, чем угостить. Вовка – свет в окошке.
– Саш-ша… - простонал он, - вот где сейчас Вовка, с кем ты его оставила?
– Я с кем? – оторопела я, - поверь – он в полнейшей безопасности. Мой ребенок в самых лучших условиях рядом с хорошими, надежными людьми.
– Всегда это знал. Я никогда не боялся за него, знал, что он в безопасности и рядом с хорошим человеком. Страха, беспокойства за него у меня никогда не было. А за Аленку я боюсь до дрожащих коленей – постоянно. Она слабенькая, плохой иммунитет. Я вспомнил себя, когда Лена уже ходила с животом, прошло больше двенадцати недель, гораздо больше.
– Ну да, - дернулась я, - инстинкт размножения всегда на верхушке топа. И ты вспомнил бы раньше и без последствий, возможно, обошлось бы… Просто! Нужно было! Лечить!
– Тогда у меня было мало радостей – инстинкт в топе, да. А дальше - двое детей, женщина, которую я полюбил. И потом что - суд над ней, потому что да – похищение и оставление в опасности. А Ленка, она мягкая, добрая… И обошлось же!
– У-у… ты какой - тупень! – встала я, схватила и опять дернула его за грудки. Заглянула в глаза: - Очнись, идиот блаженный! Ты описал сейчас маньяка, твои дети в опасности! Мягкая и добрая корыстная тварь, присвоившая себе чужого мужика, пока он был в отключке. Заперла у себя и неважно – выживет, не выживет, дураком останется... очнись же ты наконец!
– тряхнула еще раз напоследок и упала опять отдышаться. Немыслимо!
– Я и сам не мог вернуться, Саш… - после короткого молчания прошептал он, - после такого срока пациент не может вернуться к профессии. Так и есть… я сейчас на уровне средненького учителя информатики - просто продвинутый пользователь, я больше не творец программ, Сашка! Воображение… Я не могу больше свободно оперировать знакомыми терминами, вспомнить языки программирования. Вернее вспомню, если напрягусь, но не получается ими пользоваться, да и незачем – не представляю… Зачем я тебе такой? Вначале я дернулся было… возмутился и испугался.
– А она с пузом, плачет, кается, в ногах ползает, в любви клянется…
– Против этого тяжело, согласись? Отдать в тюрьму женщину, в которой растут твои дети, тяжело.
– Нас бросить – нет? Почему обязательно - в тюрьму? Не было вариантов?
– Не сравнивай вас. Я точно знал, что ты не пропадешь. Родители, ребята обязательно помогут и прога вся твоя – почти готовая, - невесело улыбнулся Илья, - я в тебя настолько верил всегда… что родила нормально, что хорошая мама. И верю. Я сильно растерялся тогда, плохо соображал еще и даже испугался своего состояния, Саш – дурак дураком, провалы, пробелы, соображаю, будто камни ворочаю. Еще и детей заделал левой бабе и с ней что-то нужно решать – воющей, с пузом.
– И ты решил так все и оставить.
– Был вариант… вернуться бомжем и заявить себя восстановившим память. Я всерьез это обдумывал – сутками. Мы месяц не говорили с Ленкой, она почернела вся, проблемы с малыми начались. Роды в семь месяцев. Может и с Аленкой из-за этого такое… она медленнее развивается. Ну, я постепенно… говорю же – с воображением швах полнейший. Но я постепенно понял, как все будет потом. Я все равно возвращался бы туда – к детям, Саша. Точно стал бы двоеженцем. Ты меня не выгнала бы – бесполезного, тупого. Тянула бы на себе. Твоя мечта провалилась бы, я бы только мешался. Саша, ты родной мне человек – с первого класса. Мы с тобой даже не ссорились никогда, а знаешь почему? Я всегда подчинялся тебе, всегда ты меня подгоняла, чего-то от меня хотела. Я поступил и то вместе с тобой. Нет – было интересно, но не то, что потом. Я из дома деревенского только вылез, из интерната, где общий толчок! Есть мозги, есть возможность, но ты не давала нам жить нормально! На хрена высокие цели, Сашка, когда мы в клоповнике годами жили? Мы хренову кучу бабла на железо упороли, на облако, на обеспечение всего этого… Кредит на кредите! Фасоль блядь - до получки! Пока Андреев удосужится заплатить за работу. Копейки. Потому что сделать суровый заказ времени нет – ты главный работодатель. А я – раб. Я не хотел спасать страну от чужого ИИ, Саша! Я жрать иногда элементарно хотел и не траву. Я только здесь и отъелся может на пирогах. И здесь я нужен, здесь без меня – никак.
– Я не… и не сманиваю тебя – успокойся. Силой не потяну за собой. Илья, мы, конечно, могли плюнуть на высокие цели и взять ипотеку. Но это тот же кредит и как его отдавать, если ты против покупки железа… имею в виду – навороченного, качественного? Я планировала сделать деньги в малые сроки, я тоже выползла из черной избы, Илюша, я тоже жила в интернате и старалась кормить тебя как можно лучше. И весь наш с тобой начальный капитал, это наши мозги! И их нужно было приложить грамотно, точечно, иначе так всю жизнь и доили бы все, кому не лень, как Андреев, а мы тупо радовались бы чистому подъезду – и только. Ты же понимал, что это временно и цель у нас реальная. Все наши… тяготы, если хочешь, а я не считаю их тяготами – мы были молоды, здоровы, сильны, умны… но пускай! Все тяготы были временными. Мы не ради спасения мира пахали – это детское, ладно… мы делали конкретную вещь, и она работает, представь себе. И именно люди ходят в космос, управляют государствами и делают открытия всемирного масштаба. И мы с тобой люди, а не муравьи, я – не муравей, я способна на что-то действительно стоящее и большое. Всего-то ничего нам оставалось…