Под звездами Вителлуры
Шрифт:
– А ты сам-то не хочешь в середнячки? Совсем?
– Нет. Мне это совершенно не нужно.
– А чего ты вообще тогда в воины подался?
– Думаешь, это было моим решением? Если бы в тот год, когда захватили Эль-Гор, болезнь не унесла большую часть аргольского молодняка, мне, может, позволили бы в техники пойти. Или обслугой сделали бы. Но не сложилось. А теперь мне только две дороги: под вражеский меч или под трибунал.
Мария с трудом сглотнула. Какая все-таки ужасная судьба. Никакой свободы, никакого права выбора. Верзору военное ремесло не по душе, и воевать нужно за тех, кто погубил его семью. Сердце девушки сжалось от горечи и обиды за нового знакомого. Считать его приятелем она пока не спешила, как-никак он – онца, который, к тому же, не знает, с кем на самом деле общается. И неожиданно для себя Мария обнаружила, что данный факт ее огорчает. Ей вдруг очень захотелось поговорить с ним по-честному, от лица Марии, а не Сары, и высказать все, что она думает. Этот порыв немало удивил девушку, синусы бы осудили ее.
– Тьфу, – выплюнул Верзор и выкинул все ягоды, которые успел набрать в руку. – Пойдем лучше поохотимся, чем есть эту кислятку.
– Пойдем, – согласилась Мария, решив не спрашивать, можно ли кадетам охотиться во время патрулирования. Что-то ей подсказывало, что нельзя, но, видимо, этой шалости было недостаточно, чтобы попасть под трибунал. Иначе бы Верзор так не рисковал своей жизнью. Да и вообще – кто узнает-то?
На небосклоне сияла Вега. Неподалеку от нее виднелся бледный силуэт Нучта. Свет звезды не давал ему проявиться в полную силу. Стоит Веге скрыться за горизонтом, как Нучт вспыхнет лазурным сиянием. Но сегодня ему не суждено красоваться на небе, он уйдет за горизонт вслед за Вегой. И останется повелевать ночью багровая Меа-Мера.
Воздух в этой части леса прозрачный и свежий, в противовес терпкому запаху древних деревьев, которые повстречались напарникам в начале пути. Здесь деревья были ниже и моложе, и пахли они скорее смолой и древесным соком.
Ветер принес с собой запах речных птиц валуний – добрый знак для охотников. Раз он дует в сторону кадетов, значит, птички узнают об их присутствии лишь в самый последний момент. Если действовать осторожно, конечно.
Привязанный к дереву воронавр улегся на землю и вроде бы задремал. Мария внимала журчанию реки, скрытой зарослями, и наблюдала за Верзором. Тот чуть присел и медленно двинулся в сторону зарослей. Вот он скрылся в темной зелени и затаился. На миг все затихло, лишь плеск воды и тихое щебетание валуний наполняли лес. Мария изо всех сил напрягала слух. Но сколько бы она ни старалась, движения Верзора она услышала лишь в самый решающий момент – они прозвучали вместе с писком речных птичек. В тот же миг в воздух взметнулась стайка лазурных птичек, разбудив воронавра, и скрылась в древесных кронах редкого леса. Ящер проводил их равнодушным взглядом и вновь опустил голову на землю.
Теперь можно смело шуметь, так что Мария бросилась напролом через заросли к реке, посмотреть на добычу. Верзор цепко сжимал в когтях валунию, одной рукой придерживая ее голову, чтоб не клевалась.
«Ну надо же, голыми руками поймал!», – поразилась Мария и хотела бы высказать восхищение вслух, но воздержалась – Сару такое не должно впечатлять. Наверное.
– Чистая работа! – сдержанно похвалила она. – Неспроста ты из племени охотников.
Верзор хищно улыбнулся Марии. Затем шепнул птице «спасибо» и свернул той шею. Девушка задумалась, все ли онца так делают, или это ритуал вымерших охотников – предков Верзора? Среди синусов тоже встречается подобное, хотя сама Мария никогда не благодарила еду и не извинялась перед ней. Ее такому никто не обучил.
– А вот я не очень хорошо орудую когтями, – призналась Мария, разглядывая серые цепкие пальцы Сары.
– Тут главное – тренировка, – подмигнул Верзор и протянул напарнице тушку. – Ощиплешь ее? Я пока костер соберу.
– Конечно, – согласилась Мария, протягивая руки к добыче. Затем она покосилась на воронавра. – Животинку кормить будем?
– На всех не хватит, – заметил кадет. – Но ты не переживай, он приучен не попрошайничать.
Марии все же стало жалко воронавра, что тот останется без угощения, но возражать напарнику она не стала. Пока она щипала перья (а при наличии когтей это дело оказалось в разы легче), Верзор копошился где-то поблизости. То и дело девушка слышала его мягкие шаги и треск сухих веток. Вскоре эти ветки затрещали по-иному, уже от огня, а не от ботинка кадета. И к лесным запахам мгновенно примешался терпкий дым с нотками горячей коры и мха.
Холодало. Лес заметно потемнел, но его опушка еще освещалась светом закатной Веги. Костер уютно трещал, согревая юных патрульных. Воронавр проснулся и тихо подвывал, словно переговариваясь с писклявыми летучими мышнями. Над огнем жарилось свежее мясо, и Мария с наслаждением думала о том, каким вкусным оно станет, когда приготовится. Верзор даже нашел прутку – ароматную лесную траву – и натер ею дичь. Жаль только, что соли нет.
По телу разливалась приятная усталость, тепло костра усиливало это чувство. Ароматы леса вперемешку с запахом горячего мяса рождали чувство гармонии и единства с лесом. Мария смотрела то на звезды, несмело разгорающиеся на розоватом небе среди древесных макушек, то во тьму, сгущающуюся в лесной чаще.
– А нам не влетит? – поинтересовалась она, осознав, что патрулирование затянулось.
– Если опоздаем – влетит, – безмятежно сказал Верзор. – Но до восхода Меа-Меры еще есть время.
Марии понравились его спокойствие и своенравность. Он нарушал правила, чтобы ловить моменты жизни, делающие ее полной, настоящей. И не переживал о поступках, которые считал верными, даже если они шли вразрез с принятым в общине укладом. Став заложником военной иерархии, Верзор все равно оставался собой. И вряд ли бы он стал навязывать другим свое виденье жизни. В отличие от Ирга, который внушал Марии призрачные обязательства перед синусами.
Мария удивилась, поймав себя на том, что сравнивает кочевника с кадетом.
Вокруг свистели кузнечиды, в поле летали светлядки, освещая травинки и полевые цветы. Верзор поднялся на ноги и двинулся к костру проверить мясо на готовность.
– Ты что больше любишь? Ноги или крылья? – осведомился кадет.
– Давай крыло, только от грудины побольше мяса отмахни, – попросила Мария.
Верзор разделал боевым клинком тушку и протянул спутнице кусок горячего мяса, именно то, что хотелось ей. Затем взял свою долю и уселся рядом. Вдохнув в легкие дурманящий запах лесной добычи, Мария позабыла обо всем на свете и впилась зубами в угощение. Какое-то время патрульные трапезничали в молчании, наслаждаясь вкусом. От мыслей, что добыча поймана непривычным для Марии способом, мясо казалось еще слаще. Свежий воздух и открытое небо над головой усиливали это впечатление.
– А ведь Мария, наверное, каждый вечер проводит именно так, – внезапно выдал Верзор, и Мария чуть не поперхнулась от неожиданности.
«Неужели он о чем-то догадался?», – в смятении и тревоге подумала она.
– Мария? – как можно спокойнее спросила девушка. – Синусовская воровка что ли?
– Она самая, – заулыбался Верзор. – Про нее много слухов ходило, а недавно я сам ее видел, представляешь?
– Ну да, – с наигранным презрением буркнула Мария. – Она же атлас пыталась спереть.
– Но не смогла, – с довольным видом сообщил кадет.
– Да, я знаю, – отозвалась Мария. Тут она спохватилась, что у нее появился шанс разъяснить ситуацию, случившуюся в ночь кражи. – Ты молодец, перехитрил воришку. Вот только поговаривают, что ты дал ей сбежать.
– Правда? – удивился Верзор. – Так и говорят? Ну, если так подумать, то все, кто в ту ночь бдел, позволили ей уйти.
– И все же, – не унималась девушка. – Почему ты дал ей уйти? Ты ведь мог поймать ее, разве нет?