Подари мне луну
Шрифт:
— Нет, нет. Я только что его посолила.
— Да что с тобой в конце концов, Виктория?
— О чем ты?
Элли возмущенно фыркнула:
— О чем я?! Да о том, что у тебя все в одно ухо влетает, а в другое вылетает. Я с тобой разговариваю, а ты словно не слышишь ничего — уставилась в окно и вздыхаешь.
Виктория нагнулась к ней через стол и понизила голос:
— Элли, ты умеешь хранить тайны?
Элли, в свою очередь, придвинулась к сестре:
— Ты же знаешь, что да.
— Ну так вот: мне кажется, я влюбилась.
— Ну
Виктория аж подпрыгнула.
— Элли, я открыла тебе душу и сердце, а ты сомневаешься?!
Элли усмехнулась.
— В кого, скажи на милость, ты могла бы влюбиться в этом унылом Белфилде?
— А ты не разболтаешь мой секрет?
— Я ведь уже поклялась тебе, что буду молчать как рыба.
— Это лорд Макклсфилд.
— Сын маркиза? — воскликнула Элли. — Виктория, да ведь он же граф!
— Тише ты! — прошипела Виктория и покосилась в сторону кабинета отца. Не хватало еще, чтобы он вышел и поинтересовался, о каком графе они говорят. — Я и без тебя знаю, что он граф.
— Ты с ним даже не знакома. Он был в Лондоне, когда нас водили представлять маркизу в Каслфорд.
— Я встретила его сегодня.
— И тут же решила, что влюблена? Виктория, только поэты и дураки влюбляются с первого взгляда.
— Ну, значит, я дурочка, — важно изрекла Виктория, — поскольку, видит Бог, у меня нет склонности к поэзии.
— Ты просто сумасшедшая, сестричка, просто сумасшедшая!
Виктория выпрямилась и глянула на младшую сестру сверху вниз.
— Если честно, Элеонора, мне кажется, я еще никогда не вела себя так разумно, как сейчас.
Ночью Виктория долго не могла уснуть. Когда же она наконец задремала, ей приснился Роберт.
Он целовал ее — сначала его губы нежно коснулись ее губ, потом продвинулись по щеке к шее. Она слышала, как он шепчет ее имя: «Виктория… Виктория…»
Сон мигом слетел с нее.
— Виктория…
Похоже, она все еще спит.
— Виктория…
Она вылезла из-под одеяла и выглянула в окно, которое находилось прямо у кровати. Он был там.
— Роберт?
Роберт улыбнулся и чмокнул ее в нос.
— Он самый. Признаться, я рад, что у вашего дома всего один этаж.
— Роберт, что вы здесь делаете?
— Схожу с ума от любви к вам.
— Роберт! — воскликнула Виктория, с трудом удерживаясь от смеха и невольно поддаваясь его настроению. — Но если серьезно, милорд, ответьте мне, что вы здесь делаете?
Он отвесил ей галантный поклон.
— Я пришел засвидетельствовать вам свое почтение, мисс Линдон.
— Среди ночи?
— По-моему, это самое подходящее время.
— Роберт, а что если бы вы ошиблись окном? Отец убил бы вас на месте.
Он облокотился о подоконник.
— Вы упомянули, что под вашим окном цветет жимолость. Я стал принюхиваться и нашел ваше окно по запаху. — Он потянул носом воздух в подтверждение своих слов. — С обонянием у меня все в порядке.
— Вы невыносимы.
— Да?
— Роберт, вы не можете в меня влюбиться. — Но, произнося эти слова, Виктория больше всего хотела, чтобы это было не так.
— Разве? — Он перегнулся через подоконник и взял ее за руку. — Идем, Тори.
— Н-никто раньше не называл меня Тори, — пролепетала она.
— А мне нравится называть тебя так, — шепнул он, притягивая ее к себе. — Можно мне тебя поцеловать?
Виктория робко кивнула. Она знала, что поступает не правильно, но ничего не могла с собой поделать — о его поцелуе она мечтала весь вечер.
Прикосновение его губ было мягким, едва ощутимым, но Виктория вздрогнула, почувствовав, как по спине у нее поползли мурашки.
— Тебе холодно? — прошептал он, и каждое его слово было поцелуем. Она покачала головой. Он чуть отодвинулся и сжал ее лицо в ладонях.
— Ты такая красивая. — Он погладил темный локон ее волос — на ощупь они были мягкие и шелковистые. Затем вновь приблизил свои губы к ее губам, чтобы она привыкла к этой ласке, прежде чем последует нечто большее.
Виктория задрожала, но не отпрянула от него, и он понял, что она тоже очарована этим волшебным мгновением.
Роберт положил ладонь ей на затылок, и пальцы его погрузились в ее роскошные густые волосы, а кончиком языка он обвел линию ее губ. Вкусом они напоминали мяту и лимон, и он лишь каким-то чудом удержался, чтобы не вытащить ее через окно и не продолжить ласки прямо здесь, на мягкой траве. В свои двадцать четыре года ему еще ни разу не приходилось испытывать такое сильное влечение. Да, это была страсть, но в то же время он чувствовал, как душу его заполняет нежность к этой девушке.
Он неохотно поднял голову, понимая, что не вправе сегодня требовать от нее того, чего желал сейчас так страстно.
— Идем же, — повторил он шепотом. Она еле заметно покачала головой. Он снова взял ее за руку и потянул к открытому окну.
— Роберт, но ведь сейчас ночь.
— Да, и это самое подходящее время для прогулок вдвоем.
— Но я… я же в ночной рубашке! — Она окинула взглядом свой наряд, как будто только сейчас осознала, насколько он неприличен. Схватив одеяло, она закуталась в него с ног до головы.
Роберт чуть не прыснул со смеху.
— Накинь плащ, — мягко приказал он. — И поторопись. Сегодня ночью нам предстоит многое увидеть.
После этих слов Виктория забыла свои сомнения;
Да, да, это полнейшее безумие, но если сейчас она закроет окно, то потом до конца жизни будет гадать, что за чудеса ожидали ее этой лунной ночью.
Она спрыгнула с постели и натянула на себя длинный темный плащ, который вытащила из шкафа. В нем, конечно, будет жарковато, но не разгуливать же ей по округе в одной ночной рубашке. Виктория застегнула плащ, взобралась на постель и с помощью Роберта вылезла через окно на улицу.