Подари мне надежду

Вандор Хельга

– Чертова мумия, – пробормотал он сквозь зубы, но в трубку заговорил совершенно другим голосом – корректно и уважительно. – Слушаю, герр Харальд.

– Ассистируешь?!. – начальственный голос был дребезжащим от старости, но по апломбу – командным, не ниже рейхсмаршала.

– Справляются без меня, – сдержанно ответил Гюнтер, приглаживая рукой густую черную шевелюру с серебрящейся кое-где сединой.

– Смотри, если что…

Гюнтер дождался, пока на том конце провода положили трубку, затем положил свою, раздраженно пробормотав:

– Мумия чертова…

А ведь когда-то они были друзьями,

и не просто друзьями – ровесниками, одноклассниками, однокурсниками, и даже вместе сотрудничали в Институте наследственной биологии и расовой гигиены над проектом продления жизни. Кто сейчас, по прошествии почти сорока лет, вспомнит, что именно он, Гюнтер, был самым талантливым из выпуска?

Он прогнал ненужные сейчас воспоминания и, усевшись за стол, легким движением руки восстановил трансляцию.

В операционной все уже было закончено. Герр Рихтер тщательно мыл руки, скорее, по привычке, поскольку новые достижения медицины давно уже позволили проводить бескровные операции при минимальном вмешательстве рук хирурга.

– Герр Рихтер?.. – окликнул его Гюнтер. – Прогноз?..

– Все в порядке, Гюнтер, – бодро ответил тот, не прерывая своего занятия: развитие связи позволяло не отвлекаться на излишние манипуляции, как то кнопки и, тем более, диски набора номеров.

– Где она?

– В камере по восстановлению биополевых параметров.

– Исходя из характера травм… Будет ли она адекватна в общении, и как скоро?

– Надеюсь, да. – Хирург закончил мыть руки, развернулся лицом к экрану и в упор взглянул на собеседника. – Там, конечно, она бы не выжила. Но у нас возможности на несколько порядков выше. Кстати, даже обошлись без трансплантации.

– Как скоро?.. – нетерпеливо повторил вопрос Гюнтер.

– Через пару часов, с учетом необходимого ей отдыха.

– Хорошо.

Движением руки Гюнтер выключил воздушный экран. Затем посмотрел на допотопный телефон внутренней связи, скривился, и, поднявшись, направился к Харальду, шефу, с отчетом.

Когда-то давно, ещё в сороковых, они вместе с Харальдом работали в Институте наследственной биологии и расовой гигиены, Берлин. Молодой Харальд в то время был самодоволен, нетерпелив и высокомерен – по причине своего безусловного арийского превосходства. Эту свою принадлежность к высшей расе он выяснил давно и скрупулезно, еще на заре возникновений подобных идей. И это же сыграло роль для стремительного взлета бездарного Харальда по служебной лестнице.

Пожалуй, он, Гюнтер, был единственным темноволосым, которого терпел Харальд. Может потому, что был не только его коллегой, но и другом детства? Что, однако, не мешало Харальду постоянно насмехаться над тёмными волосами Гюнтера, утверждая, что в крови последнего присутствуют примеси неполноценных рас.

В то время они вместе разрабатывали эликсир по продлению жизни – на основе трав, минералов и воды из разных горных источников. Именно он, Гюнтер, разработал экспериментальный состав эликсира. От Харальда же требовалось только одно: точная запись ингредиентов и последовательность создания вожделенной жидкости. Но этот высокомерный бездарь сделал все из рук вон плохо и небрежно. Зная Харальда, Гюнтер вел у себя дома скрытные записи. Но и это впоследствии не помогло –

все его труды погибли от бомбежки и последующего пожара…

Пробный же экземпляр эликсира требовал проверки – испытаний на биологических объектах. Однако самодовольный Харальд ждать результатов проверки не желал, а над опасениями друга откровенно насмехался, точно так же, как и над его неарийской внешностью.

Может, так оно и было на самом деле? Ведь что-то же сыграло роковую роль в том единственном эксперименте, который закончился для них двух с абсолютно противоположным результатом?.. Он, Гюнтер, тогда внезапно помолодел и стал выглядеть двадцатилетним, а Харальд – резко постарел, лет так на двадцать, и уже тогда выглядел примерно под шестьдесят. И не только внешне – он превратился в брюзжащего старика, завистливого и подозрительного.

Почему помолодел тогда только он, Гюнтер, так и осталось загадкой. И, если раньше Харальд относился к нему со снисходительным высокомерием, то после этого случая люто возненавидел. Наверное, именно поэтому он и включил и его в число сотрудников секретного проекта – чтобы постоянными придирками и унижением день за днем показывать свое превосходство.

Хорошо это или плохо – кто теперь знает? Детей у Гюнтера не было, жена погибла при бомбежке – так, во всяком случае, ему было сказано. Какая разница, где жить, решил он, и в числе первых сотрудников сверхсекретного проекта отправился в глухие леса Амазонки. А уже после они переселились сюда, на подземно-подводную базу UB01V03…

Гюнтер стукнул в дверь, дождался разрешения и только после этого зашёл – Харальд требовал неукоснительного соблюдения как субординации, так и прочих строгих правил его далекой молодости.

– Девчонка в порядке, через пару часов можно навестить! – бодро произнес Гюнтер.

Тут он слегка блефовал, поскольку хирург Рихтер ничего определенного не обещал. Ну да чего там, зачем заранее вызывать гнев начальства…

– Хорошо! – лицо старика было довольным, что случалось крайне редко. – Через два часа ко мне, пойдем к ней втроем.

– Втроем?.. – поднял брови Гюнтер.

– Да. Третьим будет Вагош.

– Вагош?.. – изумился Гюнтер. – А на кой там нужен этот глухонемой урод?

Харальд ничего не ответил, только взглянул на подчиненного, и этого оказалось достаточно, чтобы тот, как во времена молодости, щелкнул каблуками, вытянул вперед руку и гаркнул:

– Ja mein herr!

После чего Гюнтер вышел. Пребывать под завистливо-въедливым оком своего заклятого друга ему совсем не хотелось.

Глава 2

Вагош, по обыкновению, находился на своем рабочем месте – в бане. Да, да! Это только бледнолицые глупцы считают, что принимать решения необходимо в ограниченном пространстве кабинета. А истинный сын земли, индеец мапуче, знает: решения сердцу помогает принять вода, и особенно – баня!..

Горячий пар расслабляет тело и прогоняет назойливые мысли. После этого сердце легко находит нужное решение любого вопроса, будь то прошлое или будущее. Да, да! Бледнолицые глупцы считают, что решения принимает голова, а не сердце. Впрочем, может, так оно у них и есть? И потому они такие суетливые и глупые?..