Подари мне надежду
Шрифт:
– Чертова мумия, – пробормотал он сквозь зубы, но в трубку заговорил совершенно другим голосом – корректно и уважительно. – Слушаю, герр Харальд.
– Ассистируешь?!. – начальственный голос был дребезжащим от старости, но по апломбу – командным, не ниже рейхсмаршала.
– Справляются без меня, – сдержанно ответил Гюнтер, приглаживая рукой густую черную шевелюру с серебрящейся кое-где сединой.
– Смотри, если что…
Гюнтер дождался, пока на том конце провода положили трубку, затем положил свою, раздраженно пробормотав:
– Мумия чертова…
А ведь когда-то они были друзьями,
Он прогнал ненужные сейчас воспоминания и, усевшись за стол, легким движением руки восстановил трансляцию.
В операционной все уже было закончено. Герр Рихтер тщательно мыл руки, скорее, по привычке, поскольку новые достижения медицины давно уже позволили проводить бескровные операции при минимальном вмешательстве рук хирурга.
– Герр Рихтер?.. – окликнул его Гюнтер. – Прогноз?..
– Все в порядке, Гюнтер, – бодро ответил тот, не прерывая своего занятия: развитие связи позволяло не отвлекаться на излишние манипуляции, как то кнопки и, тем более, диски набора номеров.
– Где она?
– В камере по восстановлению биополевых параметров.
– Исходя из характера травм… Будет ли она адекватна в общении, и как скоро?
– Надеюсь, да. – Хирург закончил мыть руки, развернулся лицом к экрану и в упор взглянул на собеседника. – Там, конечно, она бы не выжила. Но у нас возможности на несколько порядков выше. Кстати, даже обошлись без трансплантации.
– Как скоро?.. – нетерпеливо повторил вопрос Гюнтер.
– Через пару часов, с учетом необходимого ей отдыха.
– Хорошо.
Движением руки Гюнтер выключил воздушный экран. Затем посмотрел на допотопный телефон внутренней связи, скривился, и, поднявшись, направился к Харальду, шефу, с отчетом.
Когда-то давно, ещё в сороковых, они вместе с Харальдом работали в Институте наследственной биологии и расовой гигиены, Берлин. Молодой Харальд в то время был самодоволен, нетерпелив и высокомерен – по причине своего безусловного арийского превосходства. Эту свою принадлежность к высшей расе он выяснил давно и скрупулезно, еще на заре возникновений подобных идей. И это же сыграло роль для стремительного взлета бездарного Харальда по служебной лестнице.
Пожалуй, он, Гюнтер, был единственным темноволосым, которого терпел Харальд. Может потому, что был не только его коллегой, но и другом детства? Что, однако, не мешало Харальду постоянно насмехаться над тёмными волосами Гюнтера, утверждая, что в крови последнего присутствуют примеси неполноценных рас.
В то время они вместе разрабатывали эликсир по продлению жизни – на основе трав, минералов и воды из разных горных источников. Именно он, Гюнтер, разработал экспериментальный состав эликсира. От Харальда же требовалось только одно: точная запись ингредиентов и последовательность создания вожделенной жидкости. Но этот высокомерный бездарь сделал все из рук вон плохо и небрежно. Зная Харальда, Гюнтер вел у себя дома скрытные записи. Но и это впоследствии не помогло – все его труды погибли от бомбежки и последующего пожара…
Пробный же экземпляр эликсира требовал проверки – испытаний на биологических объектах. Однако самодовольный Харальд ждать результатов проверки не желал, а над опасениями друга откровенно насмехался, точно так же, как и над его неарийской внешностью.
Может, так оно и было на самом деле? Ведь что-то же сыграло роковую роль в том единственном эксперименте, который закончился для них двух с абсолютно противоположным результатом?.. Он, Гюнтер, тогда внезапно помолодел и стал выглядеть двадцатилетним, а Харальд – резко постарел, лет так на двадцать, и уже тогда выглядел примерно под шестьдесят. И не только внешне – он превратился в брюзжащего старика, завистливого и подозрительного.
Почему помолодел тогда только он, Гюнтер, так и осталось загадкой. И, если раньше Харальд относился к нему со снисходительным высокомерием, то после этого случая люто возненавидел. Наверное, именно поэтому он и включил и его в число сотрудников секретного проекта – чтобы постоянными придирками и унижением день за днем показывать свое превосходство.
Хорошо это или плохо – кто теперь знает? Детей у Гюнтера не было, жена погибла при бомбежке – так, во всяком случае, ему было сказано. Какая разница, где жить, решил он, и в числе первых сотрудников сверхсекретного проекта отправился в глухие леса Амазонки. А уже после они переселились сюда, на подземно-подводную базу UB01V03…
Гюнтер стукнул в дверь, дождался разрешения и только после этого зашёл – Харальд требовал неукоснительного соблюдения как субординации, так и прочих строгих правил его далекой молодости.
– Девчонка в порядке, через пару часов можно навестить! – бодро произнес Гюнтер.
Тут он слегка блефовал, поскольку хирург Рихтер ничего определенного не обещал. Ну да чего там, зачем заранее вызывать гнев начальства…
– Хорошо! – лицо старика было довольным, что случалось крайне редко. – Через два часа ко мне, пойдем к ней втроем.
– Втроем?.. – поднял брови Гюнтер.
– Да. Третьим будет Вагош.
– Вагош?.. – изумился Гюнтер. – А на кой там нужен этот глухонемой урод?
Харальд ничего не ответил, только взглянул на подчиненного, и этого оказалось достаточно, чтобы тот, как во времена молодости, щелкнул каблуками, вытянул вперед руку и гаркнул:
– Ja mein herr!
После чего Гюнтер вышел. Пребывать под завистливо-въедливым оком своего заклятого друга ему совсем не хотелось.
Глава 2
Вагош, по обыкновению, находился на своем рабочем месте – в бане. Да, да! Это только бледнолицые глупцы считают, что принимать решения необходимо в ограниченном пространстве кабинета. А истинный сын земли, индеец мапуче, знает: решения сердцу помогает принять вода, и особенно – баня!..
Горячий пар расслабляет тело и прогоняет назойливые мысли. После этого сердце легко находит нужное решение любого вопроса, будь то прошлое или будущее. Да, да! Бледнолицые глупцы считают, что решения принимает голова, а не сердце. Впрочем, может, так оно у них и есть? И потому они такие суетливые и глупые?..