Шрифт:
Пролог
Луис Серхио Амунатеги – начальник полиции поселка Ньянкуль, Чили, сидел в своем скромном кабинете за обшарпанным столом, поигрывая ручкой. Он только что внимательно выслушал просьбу гостя, о которой ему уже было известно от капитана Хосе Салазара. Начальник полиции был также предупрежден о том, что просьба гостя должна быть выполнена.
Его гостем был герр Харальд Отто фон Тагел – научный сотрудник какого-то европейского университета – высокий, светловолосый и голубоглазый господин средних лет с явной военной выправкой.
Начальник
– По вашему вызову прибыл!
– Приведи-ка сюда того задержанного, глухонемого, – распорядился начальник.
Карабинер метнулся исполнять приказ.
– Вы, господин Амунатеги, видимо, неправильно меня поняли. – Гость вытер потное лицо влажным платком. – Ну и жара тут у вас… Мне нужен не какой-то глухонемой, а колдун, и, желательно, самый сильный. Видите ли, мы занимаемся научным изучением…
– Чем вы там занимаетесь в сельве – меня не интересует, – прервал его начальник полиции, – у вас есть разрешение нашего правительства, для меня этого достаточно.
Дверь вторично распахнулась, пропустив вначале местного туземца – молодого индейца, а следом того самого бравого карабинера. Хозяин кабинета молча указал индейцу на стул, одновременно сделав красноречивый жест подчиненному карабинеру, приказывая тому удалиться.
– Вот, герр Тагел, – обратился он к гостю, – пожалуйста: индеец-араукан Вагош, что на их языке значит лиса. Кстати, сами себя эти индейцы называют мапуче. Не смотрите, что он глухонемой. Вагош – самый что ни есть первый колдун, шаман, или как там ещё называют этих шарлатанов.
Харальд Отто фон Тагел, взглянув на индейца, брезгливо скривился. Он на дух не переносил всех этих неполноценных черномазых – так он называл любое существо неарийской расы, будь то негр, цыган, еврей, индеец – короче, всех прочих, у которых, как и у животных, не было души. Но, несомненно, у этих полуживотных были звериное чутье и атавистические чувства, позволяющие им делать удивительные вещи, недоступные цивилизованному арийцу.
Не там ищешь, гринго.
Голос был не то высокомерным, не то равнодушным. Но он так отчетливо прозвучал в его ушах, или, точнее, прямо в голове, что герр Харальд Отто фон Тагел прямо-таки подскочил на своем стуле и уставился в невозмутимое лицо индейца. Без всякого сомнения, голос принадлежал вот этому – глухонемому? – дикарю, сидящему с абсолютно равнодушным видом.
– Чревовещатель? – развеселился Харальд и повернулся к начальнику полиции. – Господин Амунатеги, мне не нужен клоун!..
Но начальник кабинета сидел с остекленевшими глазами и, похоже, ничего не слышал!
– Господин Амунатеги!.. – Харальд окликнул начальника полиции и помахал перед его лицом рукой, но тщетно. Безрезультатно прождав пару минут и не дождавшись его реакции, Харальд вынужденно повернулся к индейцу.
– Мне показалось, что вы…
То, что ты ищешь, гринго, растет не здесь. Но я помогу тебе. Только при одном условии: все вы, бледнолицые, оставите наши земли навсегда.
Харальд впился глазами в невозмутимое лицо туземца, на котором не дрогнул ни один мускул. Мало того, индеец даже не счел нужным взглянуть на истинного арийца!
Мысли вертелись в голове Харальда. Чертов дикарь, ты что же, предлагаешь начать здесь военные действия?.. Здесь, в этой стране, давшей разрешение на сверхсекретную миссию нам – одному из отделений общества Аненербе?..
Индеец величественно сложил руки на груди и наконец-то вперил в собеседника насмешливый взгляд.
Вам ли бояться военных действий, когда вы уничтожаете целые нации. Ты приехал из страны, которая завоевала полмира. Значит, у твоего правителя есть возможность вышвырнуть с нашей земли всех бледнолицых. Я сказал.
Черт с ним, подземная база почти готова, пообещать можно что угодно, а там видно будет, – лихорадочно мелькали мысли в голове у Харальда. Но вслух он произнес совсем другое, насмешливым тоном:
– Ну и что, по-вашему, мы здесь ищем?
Ты – свою утраченную молодость. Тебе нужно кое-что для создания заветного напитка.
Харальд, с отпавшей челюстью, вытаращился на индейца. Тот опять смотрел мимо него куда-то в вечность – именно так показалось Харальду.
Я сказал.
Индеец величественно поднялся, Харальд машинально поднялся вслед за ним. В голове у него был полный сумбур.
Амунатеги, начальник полиции, наконец, очнулся и, бросив на индейца беглый взгляд, проговорил сварливо, обращаясь к Харальду:
– В следующий раз, герр Тагел, прежде чем зайти, оставляйте своего приятеля за дверью!.. Сделайте милость!.. Не выношу этот сброд. Так и норовят везде усесться прямо на пол, дикари…
Гости вышли, и хозяин кабинета вернулся к своим неотложным делам, полностью забыв о задержанном прежде индейце.
– Господин Вагош, – холодно произнес Харальд, когда они вышли во двор, – я бы хотел знать, где мне вас найти.
Я приду сам.
То, что этот человек был насквозь лжив, как и все бледнолицые, индеец понял сразу. Тем не менее, он почувствовал в нем некую могучую силу, и теперь должен был найти ответ на свой вопрос: будет ли ему, мапуче, полезна эта сила?.. И, следовательно, продолжать ли ему общение с ним?
А пока он равнодушно прошествовал мимо бледнолицего и вскоре скрылся за убогими хижинами.
Спокойное величие какого-то неполноценного черномазого поразило и оскорбило Харальда, привыкшего у себя, в фатерлянде, к всеобщему заискиванию перед ним, чистокровным арийцем. Тем не менее, он пока стерпел это, решив, что впоследствии этот грязный дикарь непременно поплатится за свое высокомерие.
Между тем Вагош, миновав последнюю хижину, шёл все дальше и дальше, пока не очутился в дикой пустынной местности среди кустарников эспиналеса. Здесь он сел прямо на землю, прикрыл глаза и вскоре погрузился в священное видение сна. Ему непременно нужно было узнать будущее, и он знал, что лучше всего солнечная тропа света видится именно во сне. А, кроме того, при пробуждении в него должна вселиться очередная душа, опытная и мудрая, которая также поможет ему следовать в правильном направлении.