Подари мне все рассветы
Шрифт:
— Мне повезло. Я просто оказался в нужном месте в нужное время.
Лорд Рейвенхилл хлопнул его по спине и весело расхохотался.
— Ты побывал в большем количестве нужных мест в нужное время, чем кто-либо другой в армии, если я правильно понял то, что слышал, — сказал он. — Вылезай из своего угла, Боб, здесь, несомненно, есть люди, которые будут счастливы пообщаться с настоящим героем. Позволь мне представить тебя некоторым из них.
— Я иду домой, — сказал капитан Блейк.
— Домой — значит в госпиталь или в объятия восхитительной Беатрис? — спросил лорд Рейвенхилл. — Нет, Боб, так дело не пойдет, старина. Сегодня здесь ожидают маркизу. Она уже
— Маркиза? — удивился капитан Блейк. — Какая маркиза?
— Маркиза дас Минас, красавица, в честь которой провозглашаются тосты во всем Лиссабоне, — ответил лорд Рейвенхилл. — Улицы усеяны телами сраженных наповал обожателей. Я имею в виду сраженных одним взглядом ее темных глазок. А ты еще спрашиваешь, кто такая! Останься, и увидишь сам.
— Я ухожу, — решительно повторил капитан. — Я согласился пробыть здесь час, а пробыл час и десять минут.
— Поздно, Боб, — усмехнулся майор. — Шум голосов и суета у входной двери говорят о том, что она прибыла. Один взгляд на нее — и ты останешься прикованным к своему месту еще по меньшей мере на час и десять минут, уж поверь моему слову.
— А как мне отделаться от моей обузы, — мило улыбаясь девушке, которую держал под руку, сказал лейтенант Фрейра, — чтобы получить возможность упасть к ногам маркизы и засвидетельствовать ей свое почтение?
— Верни ее сопровождающей дуэнье и повздыхай по поводу того, что правила приличия не позволяют тебе претендовать на следующий танец с ней, — посоветовал майор.
— Ну конечно, — сказал лейтенант по-португальски. — Пойдемте, моя дорогая, я провожу вас к вашей сопровождающей. Увы, я могу бросить тень на репутацию такого нежного цветочка, как вы, если задержу вас еще хоть на мгновение. Но воспоминания о минутах, проведенных с вами, будут согревать меня всю мою одинокую ночь.
Лорд Рейвенхилл фыркнул.
— Поделом бы ему было, если бы оказалось, что девушка изучала иностранные языки. Наверное, расставаясь с девушкой, он признавался ей в вечной любви? Не так ли, Боб?
— Что-то вроде того, — подтвердил капитан.
Но его внимание привлекло нечто другое. Рейвенхилл не преувеличивал, а если и преувеличивал, то самую малость. Толпа расступилась, как будто в зал вошла королева Португалии или Англии. Нет, шум и суета в зале не прекратились. Разговоры продолжались, и джентльмены продолжали приглашать партнерш на следующий танец. Но всеобщее внимание каким-то непостижимым образом сосредоточилось на новоприбывшей.
Ее одежда не выделялась роскошью: на ней было белое платье. Волосы — темные и блестящие — смотрелись все же несколько светлее, чем у большинства португалок. Гладко зачесанные назад и собранные на затылке в массу локонов, они подчеркивали утонченность черт лица. Ее перчатки, веер и бальные туфельки тоже были белого цвета. С первого взгляда, казалось, трудно понять, почему ее присутствие производит такой фурор. Видимо, оно объяснялось несколькими причинами.
На фоне великолепных военных мундиров и ярких дамских туалетов ее белое одеяние привлекало всеобщее внимание как первый подснежник весной. А темные волосы и кожа кремового оттенка на открытых плечах и декольте подчеркивали белоснежное великолепие ее наряда.
Роберт не мог бы сказать, было ли красивым ее лицо, потому что она находилась слишком далеко. Но фигура у нее была превосходная — стройная, с округлостями во всех нужных местах. Такая фигура была способна заставить мужчину мучиться от
Однако ее непомерно большой успех со стороны лиц мужского пола объяснялся не только ее внешностью или соблазнительной фигурой. В зале присутствовали и другие женщины, которые были почти так же красивы — почти, но не совсем. Прищурив глаза, капитан Блейк внимательно вгляделся в нее. Была у нее особая манера держаться, гордо приподнятый подбородок и королевская осанка, предполагающая всеобщее поклонение. И она его получала. Множество алых мундиров, украшенных золотым галуном, окружало ее, а их владельцы буквально ходили перед ней на задних лапках, стараясь поддержать шаль, принести для нее бокал вина или шампанского, поцеловать руку и получить мелкие знаки внимания, например, милостивое похлопывание по плечу белым веером.
— Можно, наверное, с радостью согласиться терпеть вечные муки в аду за одну ночь — всего одну ночь с ней, а? — Лорд Рейвенхилл подмигнул, напомнив капитану Блейку, что он непростительно долго пристально смотрит на новенькую, что он все-таки так и не ушел домой.
— Я полагаю, что ее тело между простынями да и в темноте доставило бы не больше удовольствия, чем тело горяченькой шлюшки, — сказал он, наблюдая, как она и толпа ее поклонников игнорировали тот факт, что в зале возобновились танцы.
Майор и лорд Рейвенхилл рассмеялись.
— Думаю, что ты веришь своим словам не больше, чем мы, Боб, — сказал майор Кэмпион. — Стоит мне представить, что моя рука лежит на ее заднице, как мне тут же хочется вылить на себя ведро холодной воды, чтобы охладить жар. Кстати, никто не видел где-нибудь поблизости ведра с холодной водой?
Маркиза, стоя в окружении своих придворных, окинула взглядом зал. Капитан Блейк почувствовал почему-то, как нарастает обида. Она была воплощением всего самого утонченного, дорогого и недосягаемого для него. Нельзя сказать, что он когда-нибудь сильно стремился получить то, чего не мог иметь. Если бы он захотел, то мог бы иметь гораздо больше. Он мог бы, например, начать военную карьеру в офицерском чине, вместо того чтобы карабкаться вверх, преодолевая почти непреодолимые препятствия. Он мог бы теперь быть майором или подполковником. И все могли бы знать, что он сын маркиза Кейни. Правда, незаконнорожденный сын, но все же сын. Причем единственный.
Он никогда не сожалел о том, что сделал. Попробовав солдатскую жизнь и обнаружив, что она великолепно ему подходит, он не хотел бы променять ее на легкую жизнь аристократа. Он не жаждал денег, что было тоже хорошо, поскольку английское правительство не спешило выплачивать своим солдатам денежное довольствие. Его ничуть не волновало, что он не может позволить себе приобрести экстравагантный военный мундир наподобие тех, которые он видел на присутствующих в бальном зале офицерах. Его не волновало даже то, что он не мог обновить свой потрепанный мундир.
Он был доволен своим положением в жизни и всем, что связано с ней. Кроме очень редких случаев, когда он видел что-то для него недостижимое, в нем вспыхивали зависть и ревность, а порой и ненависть. Он ненавидел прибывшую высокую гостью, взгляд которой скользнул по нему и задержался на мгновение, как будто она заметила, что его потрепанный мундир как-то странно выделяется из общей массы.
Он ненавидел ее, потому что она была красива, богата и принадлежала к привилегированному сословию. Потому что она была маркизой дас Минас, обладавшей слишком высоким титулом для такой маленькой леди. И еще потому, что он хотел ее.