Подарок алхимика
Шрифт:
Они тотчас бросили бить «Нахалёнка». Брызнули в разные стороны и, спустя пару секунд, рядом никого не осталось. Сжавшись в плотный комочек, мальчишка лежал на дороге в пыли, и тихонечко плакал.
Архитектор осторожно поднял ребёнка на ноги. Слегка отряхнул ему штаны и рубашку и тихо сказал: – Пошли. Провожу тебя до дому, а то они могут вернуться и добавить ещё.
Пацан вновь попытался сбежать, но Глеб схватил его за предплечье и крепко сжал сильные пальцы.
– Где ты живёшь? – стальным голосом спросил он у мальчишки. Пострел тотчас смирился со злодейкой-судьбой. Шмыгнул сильно расквашенным носом и показал рукой в сторону ближайшей окраины.
Спустя пять минут они очутились на месте. Взглянув через ветхий забор, парень увидел домишко в два узких окна. Он был таким убогим и старым, что врос в землю почти до уровня пола. В отличие от соседних участков, палисад здесь напрочь отсутствовал.
Всё свободное место до самой дороги, оказалось плотно засажено кустами картошки. Пожелтевшая на солнце, ботва говорила о том, что наступила пора собирать урожай. Кое-где корнеплоды оказались все вырыты. Видно, хозяевам было некогда ждать, когда овощи наберут полный вес и их принялись есть ещё до конца созревания.
– Где я могу увидеть родителей? – строго спросил архитектор.
– Мать на огороде. – уныло буркнул пацан.
Они вместе шагнули в калитку, висевшую на одной ржавой петле. Прошли по небольшому, совершенно пустому двору и оказались за стареньким домом. Сада здесь, похоже, никогда не имелось. То ли никто его никогда не выращивал? То ли, срубили весь на дрова?
Всё пространство, огороженное древним штакетником, занимал большой огород, засаженный лишь овощами. В дальнем конце довольно ухоженной площади парень заметил силуэт худой женщины, согнувшейся до самой земли. Она голой ладонью выбирала из рыхлой земли крупные клубни картошки.
Парень держал «Нахалёнка» за левую руку и совершенно не знал, что ему делать теперь? То ли развернуться и двинуться прочь? То ли сдать шалопая с рук на руки маме и рассказать о его непонятном проступке?
Наконец, хозяйка с трудом распрямилась. Словно чувствуя взгляд архитектора, оглянулась назад и увидела нежданного гостя. Она вытерла пальцы о грязный передник, повязанный поверх старого платья. Откинула прядь волос с мокрого лба и медленно двинулась к парню. Подошла к Глебу вплотную. Помолчала, и устало сказала: – Здравствуйте, в чём он опять отличился?
Глеб подтолкнул пацана к хмурой маме, измученной непосильным трудом. Она привычно поправила сыну воротник у рубашки. Увидела, что он сильно порван и печально вздохнула.
Мальчишка тут же вывернулся из-под её грязных рук и, не говоря ей ни слова, удрал вглубь большого участка. Там быстро раздвинул старые рейки. Скользнул в щель между ними и мгновенно исчез в соседнем саду.
– Извините, пожалуйста. – пробормотала безмерно усталая женщина: – В дом вас пригласить не могу. Стыдно за беспорядок и грязь.
– Ничего, ничего. – смущённо сказал архитектор. Его накрыло чувство неловкости, возникшей перед такой молодой, но весьма измождённой крестьянкой. Оно оказалось таким пронзительно сильным, что парень был готов провалиться сквозь землю.
– «Судя по тёмной косе и по возрасту сына, ей всего двадцать пять, двадцать семь,» – вдруг подумалось Глебу: – «а выглядит настолько измученной, словно ей где-то за сорок…»
Женщина словно почувствовала странное состояние парня и торопливо, словно боясь, что её перебьют, начала говорить: – Вы уж извините его, если он что-то опять натворил. Некому его здесь воспитывать. Без отца мальчишка растёт.
Она испуганно взглянула на гостя и с горечью пояснила ему: – Был, конечно, отец, но потом, нас с сыном бросил и умчался к другой. Сейчас живёт с ней в Трёхреченске. Алиментов ни копейки не платит. Я сама-то детдомовская, родных у меня нет никого. Вот помочь нам и некому.
Вы только не думайте, сын у меня очень хороший. Честный, добрый, и ласковый. Вот только местные мальчишки его почему-то не любят. Дразнят все «Нахалёнком» и сильно бьют его время от времени.
Да ещё и огород нам изредка портят. Я уж и их родителям как-то пожаловалась. Да только всё хуже после этого стало. Даже в полицию недавно ходила, но и там всё без толку.
С утра до вечера на работе верчусь. Полы мою в трёх разных конторах. С вечера и до наступления ночи топчусь в огороде, а денег всё нет. Вон у него рубашка на воротнике порвалась, а новую купить-то и не на что.
Усталая женщина протяжно вздохнула и, закрыв лицо грязным передником, тихо заплакала. Так же плакал и сам «Нахалёнок» минут десять назад.
– Извините меня если что. – сказал неожиданно Глеб. Повернулся и быстрым шагом пошёл с огорода. Проходя мимо крыльца, сильно вросшего в землю, он замер на месте. Немного подумал и выгреб из кармана все наличные деньги.
Отложил пару монет на проезд по Трёхреченску в маршрутном автобусе. Их хватило бы только на то, чтобы добраться от автовокзала до дома. Остальные купюры парень свернул в плотный комок и скорым шагом вернулся назад.
Мама мальчишки стояла всё в той же, поникшей позе измученной женщины и продолжала безутешно рыдать. Она выглядела сломленной жестокой, несправедливой судьбой.
– Купите сыну рубашку. – взволнованно выдохнул парень и сунул крохотный свёрток в грязную руку. Женщина начала возражать. Вытерла слёзы и попыталась вернуть скромную сумму назад.
– Берите, берите. – выдавил из себя архитектор: – Это я по неловкости, ему воротник оторвал. Совершенно нечаянно. – он повернулся и стремительным шагом вышел на улицу.
Очумело покрутил головой. С огромным трудом сориентировался среди незнакомой ему обстановки. Взял себя в руки и двинулся прямиком к автостанции. Понемногу он успокоился и пошёл значительно медленней. До автобуса оставалось ещё больше часа.
Никуда не спеша, Глеб приблизился к перекрёстку, где пересекались две узкие улицы. Из-за ограды крайнего дома выглядывали кусты пышной сирени. Они разрослись удивительно буйно. Длинные ветки плотной завесой опускались до самой земли. Так что, почти целиком перекрыли тропинку, расположенную возле разбитой дороги.