Шрифт:
Ньял
Говорят, величайшие короли приходили на это место и вызывали божество северного леса, стремясь оказаться сильнее его, сделать его своим фамильяром. Многим ли это удалось? Многие ли удержали этот край под своим контролем, сделали его процветающим, гордым, богатым? О многих
Их имена стирает холодный ветер, смывает ледяная вода, рыба в которой редка, хитра и неподвластна людским уловкам, а вечный лес принимает их призраков, сжирая, как и многих до них, оставляя обглоданные остовы, стенающие темными безлунными ночами.
Говорят, есть способ усилить свою власть – подчинить духа, живущего в том самом лесу, сделать его своим фамильяром, но кому это под силу? Кто забирался так далеко, не замерзнув в сугробах, не заблудившись в однообразных деревьях, не испугавшись страшных звуков?
Ньял следит за каждым. Узнает о новом самоубийце едва тот ступит на опушку от ветра, от духов леса, выбирается из своего жилья и идет навстречу. Препятствовать? Нет, ни в коем случае! Все честно и справедливо, но его неуемное кошачье любопытство толкает его вперед.
Каждый раз. Кто-то останавливается быстро и возвращается, кто-то гибнет, не пройдя и половины пути, но есть те, кто доходит до просторной площадки перед темной пещерой, звучно требует – подумать только! – духа выйти и подчиниться. История умалчивает, что происходит с ними. Говорят, жестокий бог безжалостно карает за надменность и самоуверенность, не оставляя на месте наглецов и мокрого места. В других историях море крови и ломанных костей. В третьих, что-то совсем уж страшное, от чего других мучают кошмары. Но нет свидетелей – нет правды. Это святое правило – тот, кто решает испытать свою удачу, идет один.
Ньял знает правду, и никому ее не говорит. Его уединенная жизнь уже множество людских поколений не подвергалась внезапным визитам, он знает, что короли сменялись один за другим, растрачивая казну и ресурсы земель, голод и вымирание были лишь вопросом времени, а смелости искать помощи у них отродясь не водилось. Он посвятил себя своей вотчине – лесу, рекам, горам, временами присматривая за людьми, забредающими на охоту, за ягодами и грибами. Темный лес считался местом едва ли не священным, и если идут сюда, значит голод гонит, но он следил, чтобы не преступали черту.
Зимой наступало затишье. Никто не знал, что в горных реках можно поживиться питательной рыбой, добраться туда то еще испытание, и Ньял решил, что ослышался, когда духи принесли ему весь – в лесу гость. Легкую дрему, как рукой сняло – кого и зачем могло принести в середине зимы, когда морозы лютуют, ветер сбивает с ног, а снег залепляет взор? Ньялу легко перемещаться по сугробам, лапы не проваливаются глубоко, длинный хвост помогает корректировать движение длинных прыжков. Но не навстречу гостю он бежит, чуть вбок, затаившись сбоку, принюхивается, прислушивается – говорит ли что-то, как дышит. Совсем мальчишка! Из дома его выгнали? Ньял непонимающе трясет кошачьей головой, неторопливо двигаясь сбоку, вне зоны видимости. На мальчика не нападут, но куда он идет? Понятная траектория, но… Зачем? Ньял чувствует себя любопытной кошкой, то с одного бока забежит, то с другого, то вперед – и заляжет на снегу, наблюдая. А чужак все идет и идет, проваливаясь в снег, устало, тяжело. Вот-вот ляжет и не поднимется, а позже его труп найдут волки, вот и вся история. Но он идет.
Конец ознакомительного фрагмента.