Подарок девушки по вызову
Шрифт:
— Не спешите так, вас подвезут, — прозвучал за спиной мягкий и вкрадчивый голос, и в затылок Дмитрию уперлось что-то холодное и твердое.
Дуло пистолета.
Кропотин почувствовал, как мгновенно обливается холодным потом спина и подламываются ставшие такими непослушными и мягкими — словно без костей — ноги. Вот это серьезно. Если не сказать больше.
Задняя дверь джипа распахнулась, и после внушительного толчка в спину Кропотин оказался прямо на мягком кожаном сиденье рядом с даже не пошелохнувшимся рослым мужчиной лет тридцати.
Мужчина повернулся к Диме, и тот с ужасом узнал знакомые тонкие черты и сардоническую линию красивого властного рта.
Это был Влад Свиридов.
— Проще пареной репы, Вован, — сказал мужчина в очках, — клиент оказался настоящим джентльменом. И не пикнул.
— Еще бы он пикнул, — ответил Свиридов. — Он парень спокойный, необстрелянный. Нормальный обыватель. А тебе, Стае, наверно, приятно было вспомнить молодость. Самому поработать, а? — Он повернул к мелко дрожавшему от напряжения и страха Кропотину широкое, спокойное, чуть насмешливое лицо и сказал:
— Ничего страшного, брат. Никто тебя не съест. Сиди тихо, и все будет в полном порядке.
Дима поднял одеревеневшую от напряжения руку и провел ею по взмокшему лицу.
— Что вам от меня нужно? Вы же сами сказали, что…
— Знаю, — перебил его Влад, — молчи. Ничего страшного с тобой не произойдет. И вообще.., мне о многом с тобой следует поговорить, — прибавил он так тихо, что Дмитрий разобрал его слова скорее по движениям губ, — и никакой самодеятельности и словесной эквилибристики! Эй, Дамир, прибавь скорость! — повысив голос, бросил он водителю. — А то плетемся, как на «запоре», честное слово!
Дамир!
Не такое уж это частое имя, чтобы встречаться на каждом шагу. Кропотин прекрасно помнил, при каких обстоятельствах произошла встреча с человеком, носящим это редкое, если не сказать — редчайшее, имя, и подумал, что если машину ведет он, тогда все становится более или менее ясным.
Джип въехал в город, стремительно промчался по центральным улицам и въехал в уже раскрытые ворота обширного двора, в котором находился большой роскошный дом — судя по всему, особняк.
Кропотину и раньше приходилось видеть городской дом главы «Аякса». Великолепный трехэтажный особняк, оборудованный всеми атрибутами нехитрого «новорусского» архитектурного стиля: претенциозной парадной лестницей, отделанной гранитом и мрамором, с фонарями на литых фигурных столбиках при наличии непременных декадентского вида безвкусных завитушек под золото; бесчисленными балкончиками, арочными окнами, затянутыми витой чугунной решеткой, и так далее.
Поднявшись на второй этаж и введя Кропотина в роскошно обставленную огромную комнату, Стае — по всей видимости, это и был начальник личной охраны Церетели Станислав Перевийченко — и Свиридов переглянулись, и последний сказал:
— Посидишь пока тут, поесть тебе принесут, хочешь, займись чем-нибудь, что по сердцу. — Он кивнул на дальний угол, где стояли стол и тумбочка, буквально забитые аппаратурой: видеомагнитофон, телевизор, музыкальный центр, компьютер. — Жди и не скучай.
Дверь захлопнулась, и Кропотин услышал, как в замке дважды повернулся ключ. Дима остался совершенно один, и это откровенно обрадовало его, потому как давало время опомниться, собраться с силами и, главное, с мыслями.
А сейчас в его голове грохотала угрожающе звонкая и слепая пустота.
Кропотин лег на диван лицом к стене, свернулся калачиком и так замер. Не пошевельнулся он и тогда, когда ему принесли обед, потому как настенные часы били три. Принесшая еду на подносе миловидная горничная окликнула его, но он даже не шевельнулся. В голове словно крутились жернова, и он не заметил, как провалился в оцепенелую слепую пустоту без мыслей и сновидений, — пустоту, которую нет ни малейших оснований называть сном.
А проснулся он оттого, что кто-то легонько тряс его за плечо. Кропотин медленно повернулся, и тут же все сонное остолбенение слетело с него, потому что он увидел перед собой спокойное и выразительное лицо и — за тускло поблескивающими стеклами очков — холодные серые глаза профессора Монахова.
— У тебя прекрасный сон, Дима, — с иронической улыбкой произнес он, — и превосходная нервная система. Девять человек из десяти на твоем месте ни за что не смогли бы заснуть, даже если бы очень хотели.
— Какой разныца, щто у нэго за сон?
Кропотин поднялся, принял сидячее положение и только потом медленно перевел взгляд туда, откуда прозвучали эти слова.
Там развалился в Кресле коротко стриженный черноволосый и смуглый человек лет пятидесяти с откровенно кавказской внешностью. Он был облачен в длинный, до пят, красный халат из красивой дорогой ткани, названия которой Дима никак не мог вспомнить.
Небольшие, но чрезвычайно выразительные глаза человека смотрели на Кропотина с нескрываемым интересом, в котором читалось что-то недоброе и оскорбительное. Особенно определенно это явствовало из брезгливой складки его тонких губ и тяжелого, со стальным огоньком прищура.
Кропотин сразу понял, что это и есть Церетели.
— Даставка, как в сейфе, — с сильным акцентом проговорил Церетели. — Это и есть тот чэловэк, которого вы так прэвозносыли, Мыхал Инокэнтьевич?
— Что вам от меня нужно? — дрожащим голосом спросил Кропотин.
— Я буду предельно откровенен, — сказал Монахов. — Сегодня утром ты почему-то не пришел ко мне в клинику. Именно на сегодня у меня была договоренность с Мамукой Шалвовичем, которая непосредственно затрагивает и тебя, Дима. Соответственно я сообщил ему о том, что ты не пришел в клинику и все откладывается. Господин Церетели не скрыл своего раздражения.., ты же знаешь, что богатые и влиятельные люди смотрят на жизнь несколько иначе, чем мы, простые смертные. Он отдал приказ руководителю своей службы безопасности Перевийченко найти тебя во что бы то ни стало в течение текущего дня и доставить к нему в городской особняк.
— А неужели нельзя все было сделать по-человечески? — спросил Кропотин.
— А развэ они здэлалы нэ так? — подал голос все это время безмолвно сидевший в угловом кресле Мамука Шалвович. — Щто, нэ так, дарагой?
— Так, да не совсем так, — пробормотал Дима, — все-таки я не подумал, что…
— В этом ты можешь винить только самого себя, — проговорил Монахов. — Я же говорил тебе, что на днях не исключено важное в твоей жизни событие. — Он торжественно воздел к потолку указательный палец и продолжал тем же тоном Демосфена, вдохновлявшего афинский народ на героические свершения во имя богов и Эллады. — Ведь ты так и не удосужился понять, насколько уникальна природа твоего организма, хотя я приложил немало усилий, чтобы тебе это втолковать. Во всем мире на этом делают огромные деньги, и только у нас в России все еще привыкли существовать на халяву.