Подарок наблюдающим диковинки городов и чудеса путешествий
Шрифт:
Приводимые далее отрывки из книги Ибн Баттуты (точнее, записи его рассказов) “Подарок созерцающим относительно диковин городов и чудес путешествий” (“Тухфат ан-нуззар фи гараиб ал-амсар ва-аджаиб ал-асфар”) даются по изданию: Voyages d'Ibn Batoutah. Texte arabe accompagne d'une-traduction par C. Defremery et le Baron R. Sanguinetti. I–IV (P., 1853–1858) — с привлечением нового перевода: Extraits tires de “Voyages d'Ibn Battuta”. Traduction annotee: R. Mauny, V. Monteil, A. Djenidi, S. Robert (Dakar, 1966).
Из города Адена я плыл морем четыре дня и прибыл в город Зейлу. Это город ал-барбара, а они — народ из числа черных, шафииты по мазхабу. [284]
284
Шафииты — один из четырех правоверных толков суннитского ислама, названный по имени Мухаммеда б. Идриса аш-Шафии (ум. в 820 г.).
285
Рафидиты — собственно, “еретики”; название одной из шиитских сект.
Это крупный город, в нем есть большой рынок. Но это и самый грязный город в обитаемом мире, самый грустный и самый зловонный. Причина их зловония — обилие в городе рыбы и крови верблюдов, коих жители режут (прямо) на улицах. И когда пришли мы в Зейлу, то выбрали ночлег в море, хоть оно и сильно волновалось, но не ночевали в городе из-за грязи его.
Потом мы шли из Зейлы морем в течение пятнадцати суток и прибыли в Макдашу… Это город, обширный размерами; у жителей его множество верблюдов, и сотни последних режут ежедневно. И есть у них и многочисленные овцы. Жители Макдашу — богатые торговцы. В городе изготовляют называемые по нему одежды, которым нет подобных; из Макдашу их привозят в области Египта и прочие.
К обычаям жителей этого города относится то, что, как только в гавань приходит корабль, к нему подходят самбуки (а это небольшие лодки), и в каждом самбуке находится группа молодых людей из числа жителей Макдашу. Каждый из них привозит с собой накрытое блюдо, на коем находится еда, и подносит его (какому-нибудь) купцу из числа тех купцов, что находятся на корабле, приговаривая: “Это мой жилец!” Так поступает каждый из молодых, и купец с корабля поселяется только в доме своего “хозяина” из числа этих юношей (разве только он бывал в городе многократно и хорошо знаком с его жителями такой поселяется где пожелает). Когда же купец “останавливается у своего “хозяина”, тот за него продает, что есть у (этого) купца, и покупает для него. Если же кто купит (что-либо) у купца со скидкой или продаст ему без присутствия “хозяина” его, то такая сделка у жителей считается предосудительной: им этот обычай выгоден.
Когда юноши поднялись на корабль, на котором я был, какой-то из них подошел ко мне, но спутники мои сказали ему: “Это не купец, а только факих!” Молодой человек окликнул своих товарищей и сказал им: “Это гость кади!” Среди них был один из знакомых кади, и он дал тому знать об этом. Кади пришел на берег моря с группой талибов [286] и послал за мною одного из них. Я сошел на берег со своими спутниками и приветствовал кади и его товарищей, он же сказал мне: “Во имя. Аллаха, мы отправимся приветствовать шейха”. Я спросил: “А кто такой шейх?” — и кади ответствовал: “Государь!” Ибо обычай их — именовать государя шейхом. Я было сказал кади: когда-де размещусь, отправлюсь к нему. Но кади мне ответил: “Ведь таков обычай: когда приезжает факих, или шериф, или праведник, он не размещается, пока не повидает государя”. Мя вместе с кади пошел к тому, так же как и талибы.
286
Талиб — букв, “ищущий”, обозначение учащегося мусульманского учебного заведения или ученика какого-либо авторитетного юриста и богослова.
Рассказ о султане Макдашу. Как мы это сказали, они называют его только шейхом. Имя его — Абу Бекр, сын шейха Омара, и по происхождению он из бербера; говорит он по-макдашийски, [287] но знает и арабский язык. У него обычай: как только приходит корабль, к нему подходит самбук султана и справляется об этом корабле — откуда пришел, кто владелец его и кто руббан(а это — капитан), каков его груз и кто прибыл на нем из купцов и прочих. Людям государя обо всем этом сообщают, и это передают султану, а тот поселяет у себя того (из прибывших), кто заслуживает быть у него поселен.
287
“Говорит он по-макдашийски” — по-видимому, это первое указание на язык сомали в арабской литературе, свидетельствующее к тому же о преобладании в районе Могадишо в середине XIV в. автохтонного этнического элемента.
Когда я вместе с помянутым кади — а его зовут Ибн Бурхан (ад-дин), и он египтянин родом, — пришел к дому султана, вышел какой-то из слуг и приветствовал кади. А тот сказал ему: “Возвратись и извести шейха, государя нашего, что этот человек приехал из земли Хиджаза!” Слуга это исполнил, потом вернулся и принес поднос, на коем были листья бетеля и орехи арековой пальмы, и поднес мне десять листьев вместе с небольшим количеством орехов. И подобное же подарил он кади, а моим спутникам и талибам кади поднес то, что осталось на блюде. Он принес кувшин дамасской розовой воды и окропил меня и кади, сказавши: “Государь наш повелел, чтобы поселился он в доме талибов!” — это дом, предназначенный для размещения талибов.
Кади взял меня за руку, и мы пошли к тому дому; он находится по соседству с домом шейха, устлан коврами и снабжен тем, что может пригодиться. Потом тот слуга принес из дома шейха еду, и вместе с ним был один из везиров государя, отвечающий за устройство гостей. Везир сказал: “Государь наш вас приветствует и говорит вам: "Добро пожаловать!"” Тут он разложил яства, и мы поели.
Их пища состоит из риса, сваренного в жире. Они его помещают на большое деревянное блюдо, а поверх риса ставят плошки с ал-кушан — а это варево из курятины, мяса, рыбы и овощей. Они варят недозрелые бананы в свежем молоке и кладут их в миску, а кислое молоко наливают в плошку и кладут в него засахаренный лимон и грозди перца, сваренного в уксусе и рассоле, зеленый имбирь и манго (а они похожи на яблоки, однако имеют косточку). Когда (плод) манго созреет, он очень сладок, и ты его ешь как плод; но до созревания он кисел, как лимон, и его варят в уксусе. Жители Макдашу, съевши горсточку риса, едят после него эти соления и маринады. И один житель Макдашу съедает столько, сколько едят несколько на нас — по своему обычаю, и они крайне дородны телом и тучны. Когда же мы напитались, кади от нас ушел.
Мы пробыли (там) три дня; трижды в день нам приносили еду — таков их обычай. Когда же наступил четвертый день, а это была пятница, ко мне пришли кади, талибы и один из везиров шейха и принесли мне одеяние. Их одежда — это юбка в виде набедренной повязки, которую мужчина закрепляет на талии вместо шаровар, коих они не знают; накидка из египетской льняной ткани с каймой; широкий балахон из иерусалимской ткани на подкладке и египетский тюрбан с каймою. Спутникам моим принесли подобающие им одежды. Мы пошли в соборную мечеть и молились там позади решетчатой загородки. Когда из двери загородки вышел шейх, мы вместе с кади его приветствовали; он же сказал: “Добро пожаловать!” — и заговорил с кади на их языке. А потом сказал мне по-арабски: “Добро пожаловать, ты почтил нашу страну и порадовал нас!”
Шейх вышел во двор мечети, стал над могилою родителя своего (он погребен там), прочел (суру) из Корана и призвал благословение (на покойного). Затем пришли везиры, эмиры и начальники войск и приветствовали государя. Их обычай приветствовать похож на обычай жителей Йемена: человек касается земли указательным пальцем, потом возлагает его на голову, говоря: “Аллах да продлит величие твое!”
Затем шейх вышел из дверей мечети, надел свои сандалии и велел обуться кади и мне. Он пошел пешком к своему жилищу (оно неподалеку от мечети), а все прочие люди шли босиком. Над головой шейха подняли четыре цветных шелковых зонта; и на верхушке каждого зонта было изображение птицы из золота. Одеждой государя в тот день был балахон из зеленой иерусалимской ткани, а под ним — красивое одеяние из египетской парчи. На шейхе была надета шелковая юбка, из голове же большой тюрбан. Перед ним били в барабаны, трубили в трубы и рожки. Эмиры войск шли перед ним и позади его, а кади, факихи и шерифы — вместе с ним.